Летописцы сообщают: когда Калита получил великое княжение, «бысть оттоле тишина велика на 40 лет, и пересташа погании воевати Русскую землю и заклати христиан, и отдохнуша и починуша христиане от великия истомы, многия тягости и насилия татарского, и бысть оттоле тишина велика по всей земле». Сорок лет «тишины» — это казалось чудом! Но Иван Данилович как раз и ставил перед собой задачу утвердить мир. Нужно было обеспечить, чтобы ни в коем случае не возобновились усобицы. Пример миролюбия подал сам московский князь. Тверь лежала разграбленной и обезлюженной, но Калита даже не пытался унижать и притеснять ее, демонстрировать свое превосходство. Напротив, завязал тесную дружбу с Константином Тверским, благо тот был еще и женат на племяннице московского князя.
Но для «тишины» требовалось еще кое-что. Наладить четкую систему сбора татарской дани. Епифаний Премудрый в житии св. Сергия Радонежского однозначно перечисляет причины разорения Ростова. Здешние правители, бояре, горожане оскудели «частыми хоженьми с князем в Орду, частыми ратьми татарскими еже на Русь, частыми послы татарскими, частыми тяжкими даньми и выходы еже в Орду…» Эти причины были общими и для других княжеств, а в результате получался замкнутый круг. Князья и их подданные не могли платить дань, из Орды ехали понукать послы, и их требовалось ублажать, платить дополнительно. Потом приходили рати выколачивать недоимки, устраивали полные безобразия.
Калита постарался разорвать изменить положение. «Частые хождения» князей в Орду, где они склочничали и оставляли все свои деньги, московский государь пресек. Отныне все дела с ханским двором велись только через великого князя. Сбор и отправка дани тоже стала осуществляться не отдельными князьями, а централизованно, через Москву — иначе поедут князюшка или его бояре дань сопровождать, да и не удержатся, начнут копать под соседей, раздавать взятки.
Ну а внутри княжеств, переданных ему, Калита взялся устанавливать такой же строгий контроль, как у себя в Москве. Как уже отмечалось, значительная часть дани расхищалась местными чиновниками, и для искоренения этого зла великий князь не останавливался перед суровыми мерами. Осенью 1328 г. в Ростов нагрянули московские воеводы Кочева и Мина, принялись собирать недоимки. Вычислить воров было не трудно. Капитально и целенаправленно протрясли городскую верхушку, а «самого градоначальника, старейшего боярина ростовского по имени Аверкий повесили вниз головой», били и измучили, оставив полуживого. Ростовчане, конечно, возмущались — жестоко…
А разве не жестоко, если пожалует татарский «лютый посол», его воины станут терзать и лупить людей, угонять за долги в рабство? Причем вор-боярин не пострадает, откупится. Угонят детей и жен простых горожан и крестьян. Тех, кто своевременно уплатил подати, украденные княжеским окружением… Выслуживался ли Калита перед ханом? Да, он добросовестно исполнял возложенную на него неблагодарную обязанность, исправить положение со сбором дани. Но парадокс заключался в том, что это было и в интересах Руси. Рождалась та самая «великая тишина». Прекращались визиты «лютых послов», рейды карательных ратей. Русь оправлялась от нашествий — и усиливалась.
Но поддерживать мир и спокойствие было ох как непросто! Чуть не разыгрался конфликт из-за назначения митрополита. Св. Петр готовил себе в преемники архимандрита Феодора. Естественно, это была лучшая кандидатура и для Калиты. Однако константинопольский патриарх Исайя Феодора не утвердил. Византия уже дышала на ладан, но упускать Русь из-под влияния упрямо не хотела. Как же можно было поставить второго русского митрополита подряд? Возникла бы традиция. После второго русские определят третьего, четвертого митрополита из своих… Патриарх назначил на этот пост грека, своего придворного клирика Феогноста. Но Иван Данилович не стал повторять ошибку тверских князей, отвечать враждой и неудовольствием. Не прошла его кандидатура — что ж, пусть будет так. Принял византийца радушно и почтительно, старался посоветоваться с ним по важным вопросам.
Зато конфликт с бежавшим в Псков Александром Тверским готов был разразиться новым пожаром. Узбек не стал посылать очередное войско в псковские леса и болота. Поручил русским князьям самим изловить и доставить в Орду провинившегося. В целом, это было неплохо. Пока татары дойдут до Пскова, сколько они княжеств проутюжат? Но попробуй-ка выполнить приказ хана! Для начала Калита уговорил Константина Тверского обратиться к брату с письмом — пусть добровольно явится на суд в Орду и избавит Русь от грозящих ей бедствий. Потом написал Александру лично. Тот не отреагировал и жертвовать собой не спешил. Иван Данилович на это не очень и рассчитывал, просто предпринимал формальные шаги, вдруг получится спустить дело на тормозах?
Не получилось. Последовало грозное напоминание Узбека. Тут уж мешкать было нельзя. Два великих князя показали крайнее усердие, созвали дружины всех вассалов, и в начале 1329 г. большое войско выступило на запад. Присоединились даже братья Александра, Константин с Василием, куда им было деваться? В марте дошли до Новгорода. Но Калита явно не желал доводить дело до войны. Остановился лагерем, в Псков отправили совместное посольство великих князей и новгородцев, уговаривать Александра покориться. Он и на этот раз остался глух. А псковичи вообще раззадорились, принялись готовиться к обороне, связались с Ливонским Орденом, предложили ему заключить союз…
Вот это было гораздо хуже. Раньше речь шла только о беглеце, а теперь Псков противопоставил себя всей Руси. Но все равно, Калита предпочитал обойтись без крови. В Новгород как раз прибыл митрополит Феогност, он объезжал новую паству и намеревался торжественно возвести Ивана Даниловича на новгородский престол. Московский и суздальский князья обратились в нему, чтобы он вмешался. Грек заупрямился, отказывался. Он руководствовался византийскими инструкциями, а Константинополь предостерегал его от участия в русских дрязгах, от поддержки тех или иных князей. Но ему напомнили, что Калита и Александр Суздальский выподняют волю Узбека. Стоило ли новому митрополиту портить отношения с ханом?
Феогност согласился, потребовал от Александра Тверского ехать в Орду. Тот опять не послушался, но митрополит показал, что умеет быть очень даже решительным, отлучил от Церкви и князя, и всю Псковскую землю. Затворились храмы, прекратились службы, крещения, отпевания. А шел Великий пост, люди привыкли в это время каяться, причащаться… Псковичи растерялись, испугались. Иван Данилович еще и «подтолкнул» их, с княжескими войсками и новгородцами двинулся к Пскову. Специально тащился помедленнее, «не хотя пскович разгневати». Пускай призадумаются, осознают свое положение. Как раз наступила весенняя распутица, а Калита повел рать по низменным болотистым местам — тут уж никто не смог бы придраться, что князь недостаточно энергично выполняет ханский приказ. За три недели проползли 150 верст и встали у Опоки. Начали так же, не торопясь, готовиться к осаде.
Но Калита добился именно того, к чему стремился, нервы у псковичей не выдержали. Тверские летописцы восхваляли Александра. Дескать, он объявил — не хочет, чтобы из-за него страдали верные горожане. Новгородские летописи нарисовали более прозаическую картину: псковичи попросту «выпроводиша от себя князя Александра». Он уехал в Литву, а город направил послов к Калите. При его посредничестве между Новгородом и Псковом был заключен «вечный мир». Правда, обе стороны схитрили. Александр оставил в Пскове семью, явно намеревался вернуться. Но и Иван Данилович с союзниками этого «не заметили», выдачи родственников не домогались. Узбек поручил им ловить одного Александра, а не его супругу и детей. Князья исполнили приказ хана, сделали все возможное, чтобы схватить беглеца. Не смогли, улизнул — что ж поделать? А главное, удержали Псков в составе Руси, и избежали междоусобной драки. С чистой совестью отправились по домам.