Конечно, высказываемые каждым из героев книги «Гибель СССР» суждения о причинах крушения СССР не замыкаются на тематике главы, а практически всегда выходят за ее рамки и перетекают по смыслу в другие главы. Впрочем, и сами главы определены достаточно условно. Ну разве можно, в самом деле, сойтись сегодня в едином мнении, какая из перечисленных выше причин развала Советского Союза главная? Об этом у каждого свое мнение. К примеру, автор, уверенный, что главная причина в Горбачеве, одновременно отдает себе отчет, что лишь роковое стечение всех вкупе обстоятельств позволило Михаилу Сергеевичу сыграть столь трагическую роль в судьбе нашей родины. Конечно, не будь Горбачева, жил бы себе СССР и дальше, но, с другой стороны, не прессингуй нас американцы гонкой вооружений, и Горбачев, глядишь, сгодился бы в генсеках. Будь ГКЧП порешительнее, кто знает, как сложилась бы судьба Горбачева, а с другой стороны, не будь ГКЧП, может, и Горбачев барахтался бы во главе единого Союза и дальше. И так далее.
Впрочем, точка зрения автора на распад СССР в беседах с героями данной книги сознательно сведена к минимуму, поскольку автор преследует одну цель – сохранить для истории уникальные свидетельские показания людей, стоявших у руля распадающегося государства, а значит, как никто знающих о происходивших процессах. Именно в силу журналистской объективности автор дал слово людям не только с диаметрально противоположными взглядами на причины распада Советского государства, но и являющимся порой политическими антагонистами. Леониду Гозману – с одной стороны и Александру Проханову – с другой, Гавриилу Попову и Сергею Кара-Мурзе, Артему Тарасову и Владимиру Васильеву. Тем не менее общее есть и у этих людей – сожаление по поводу именно такого конца СССР. «Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца», – лучше всех сказал про этот феномен Владимир Путин.
И, наконец, последнее. Читатель уже понял, что в силу возраста героев книги многое из рассказанного ими, к сожалению, станет их «лебединой песней» на тему развала Советского Союза. Доказательства этому скорбному факту, увы, появились уже в ходе подготовки книги «Гибель СССР». В марте умер Виктор Иванович Илюхин, а в мае – Леонид Иванович Абалкин. Автор не был близко знаком ни с тем, ни с другим, но считает необходимым выразить свое соболезнование.
По мнению автора, КГБ войну за СССР формально не проиграл, однако развалу страны активно в должной мере не воспротивился. Да, все три генерала, руководители КГБ, представленные в этой главе: Дроздов, Бобков и Леонов, в один голос утверждают, что предвидели наихудшие сценарии развития (вернее, крушения) страны и регулярно докладывали о них руководству СССР. А то, что руководство их доклады не брало в расчет, – это, мол, проблема самого руководства. Миссия КГБ – информировать, а не вырабатывать политические решения. Профессиональный долг выполнили, и баста.
Однако с высоты наших нынешних исторических знаний и опыта эта позиция по меньшей мере спорная. И прежде всего с точки зрения профессионального долга главной спецслужбы страны. Зная теперь, какие не бумажные, а вполне конкретные силовые акции были в явной или тайной компетенции КГБ в «удобные» для решительных действий сталинские или даже застойные годы, ясно, что чекисты эпохи позднего СССР могли и на деле, а не в докладах руководству, по крайней мере, попытаться отстоять страну в трудные для нее времена привычными для них нетривиальными методами.
Что я имею в виду?
Да простит меня читатель, хотя бы диверсию в отношении лидера государства, действия которого в последние месяцы правления не подходили ни под какие понятия о желании сохранить это самое государство. Собственно говоря, ликвидация Горбачева в тех условиях означала бы лишь выполнение Комитетом госбезопасности своей миссии по защите конституционного строя и безопасности Советского Союза. То есть означала выполнение своих прямых обязанностей. В перестроечные годы, как известно, на чекистов разом повесили всех мыслимых и немыслимых собак, в том числе и мириады заказных убийств по политическим мотивам. Вспомним, Михоэлса, Георгия Маркова, Троцкого. В этом смысле аналогичная операция в отношении откровенного могильщика СССР была бы куда более закономерна и оправданна, чем убийство Джона Кеннеди или «внезапная» смерть Франклина Рузвельта. Ведь в случае обоих американских президентов речь шла всего-навсего о повороте в политическом курсе США, а уж никак не о распаде Америки. Но не дремали же ни консервативно настроенные представители американского истеблишмента, ни ЦРУ. (Об этом подробнее у Валентина Зорина в главе IV.)
Были, на мой взгляд, разумеется, и другие, так сказать, промежуточные возможности нейтрализации высокопоставленных товарищей, чья деструктивная деятельность в конце концов закончилась гибелью Советского Союза. Скажем, арест и изоляция не только Горбачева, но и – главным образом – Ельцина, который почему-то и в «черные дни» ГКЧП спокойно разгуливал на свободе, да еще и поливал почем зря верхушку союзного руководства и КГБ, предоставивших ему такую уникальную возможность. (Во второй главе «Бессилие ГКЧП и его последствия» маршал Язов вспоминает, как Председатель КГБ Крючков почему-то убеждал его предоставить гауптвахты Министерства обороны на случай арестов, словно в распоряжении КГБ тогда не было тюрьмы в Лефортове). Да мало ли знало способов КГБ. Любой бы сгодился, главное было – начать профессионально действовать. В конце концов, на кону стояла родина. Но генералы от госбезопасности предпочли ограничиться «гражданской позицией» в рамках устаревшей партийно-ведомственной субординации и абстрактным выполнением норм присяги. (Которая, к слову, прежде всего и призывала беречь родину.)
Отрадно, конечно, хотя бы и это. Особенно для времен, когда бегство из партии считалось поступком прогрессивно мыслящего человека, а не банальным предательством. В 1990–1991 годах, напомню, из КПСС, как пробка из бочки, «прозрев», добровольно вылетели один за другим аж три ее высших руководителя – бывшие члены Политбюро Ельцин, Яковлев, Шеварднадзе, а Горбачев, не стесняясь, уже готовил для себя запасной аэродром в виде должности Президента СССР как альтернативу немодному к тому времени посту Генерального секретаря ЦК КПСС. Так что тот факт, что никто из наших героев-генералов, слава Богу, из партии не вышел и честно дослужил практически до полного краха вверенного им Советского Союза, заслуживает одобрения и уважения потомков. Однако факт, что ситуация всенародного «соскакивания» с КПСС (и далее – к независимости РСФСР, а там и к развалу СССР), которая, повторюсь, так и не сподвигла никого из генералов к реальным действиям, будет со стороны автора и, вероятно, со стороны потомков им основным укором. (В интервью генерала Леонова можно прочесть, что в дни августовского «путча» он не только не приказывал своим подчиненным помогать ГКЧП, но, напротив, даже отобрал у всех своих офицеров оружие, боясь гнева толпы.)
Конечно, нельзя не брать в расчет, что былые возможности КГБ в деле защиты государства к началу 1990-х годов были существенно подорваны. Словно сорвавшись с цепи, отечественная пресса и творческая интеллигенция стали упражняться в очернении чекистов и их прошлого. Разумеется, спонтанным такой процесс быть не мог. В главе VI министр печати СССР Михаил Ненашев рассказывает, как и для чего возникла гласность: Горбачев и Яковлев объяснили ему, тогдашнему главреду газеты «Советская Россия», что необходимо ударить прессой по консервативным силам в государстве и партии, которые тормозят перестройку; естественно, к таким силам прежде всего отнесли всемогущий тогда КГБ. Надо думать, такой «заряд смелости» получил и главный редактор «Огонька» Виталий Коротич, дошедший в разоблачительном экстазе органов госбезопасности до абсолюта, типа того, что Сталина отравил Берия. (Вот уж, кстати, намек был КГБ: если Сталина на тот свет отправить не побоялись, чего с Горбачевым-то церемониться?)