И у меня сразу возникает вопрос к ситуации. Как именно «высказывание», опубликованное Хинштейном в «Московском комсомольце» 25 сентября 2007 года (согласитесь, тут факт высказывания не менее важен, чем собственно факт), соотносится с арестом Кумарина в Санкт-Петербурге, произошедшем примерно месяцем раньше? Учитывая, что страсть, которая перед этим овладела сердцами антикоррупционных депутатов, требовала именно рассмотрения некой связи между Золотовым и Кумариным.
А вскоре после того, как страсть вспыхнула, Кумарин оказался арестован. А потом мы читаем документ эпохи, в котором Авера «делает всех как лежачих». А через несколько дней после обнародования этого документа происходит арест сотрудников Госнаркоконтроля (прежде всего — генерал-лейтенанта А.Бульбова). А затем появляется статья В.Черкесова, в которой обсуждается весьма серьезное содержание, сопряженное с эксцессом вокруг Госнаркоконтроля.
Согласитесь, что норма все же состоит в том, что даже самый отвязанный представитель криминального мира не станет просто так «наезжать» на тех, кто его задержал. А будет вести себя несколько более сдержанно, пусть и высокомерно. Мол, ребята, вы хорошие, но не туда залезли. И давайте расходиться, как подобает. Точка.
Вместо такого нормативного поведения — суперэксцесс. И описание суперэксцесса в одной из самых многотиражных газет.
Уровень № 3 ничуть не менее важен, чем предыдущие. Он касается профессионализма. Специфического и крайне существенного. Расскажу то, что знаю.
И сразу оговорю, что этим рассказом не хочу никого дискредитировать. Отнюдь не каждый работник ФСО должен быть суперменом. Но даже супермены из реальной жизни — отнюдь не супермены из боевиков, где «махнул в одну сторону — улочка, отмахнулся — переулочек». Прекрасно подготовленный человек может получить неожиданный удар по голове и дальше оказаться беспощадно избитым. На моей памяти один великолепный спортсмен и боевик получил подобный удар от женщины — она ударила его авоськой с консервными банками.
Нет «вообще защиты от дурака». Никакая квалификация не дает стопроцентных гарантий. Группа не слишком квалифицированных, но решительных людей может создать для одного суперподготовленного специалиста очень острую, а то и тупиковую ситуацию. Ну, что еще я должен оговорить для того, чтобы не оказаться романтическим юношей с неверными представлениями о рамках реальных человеческих возможностей? Есть у меня эти представления, есть. Но есть и некий опыт, которым почему-то мне здесь захотелось поделиться. И вовсе не потому, что я кого-то (особенно избитое Авериным лицо из ФСО) хочу в чем-то упрекнуть.
Итак, несколько слов по поводу этого опыта.
Лично я никогда не блистал спортивными достижениями. Но в силу юношеских амбиций получал какие-то умеренные разряды по всем основным боевым искусствам. С учителями мне повезло больше, чем им со мной. Был среди них, например, уже давно покойный и глубоко уважаемый мною Анатолий Аркадьевич Харлампиев. Да и не только он. Итак, спортсменов я уважал. Потому что они были трудягами. И личностями. А интеллектуальное рафинэ никогда не было мне присуще. С годами же отвращение к этому рафинэ даже усилилось. Почему-то спортсмены отвечали мне взаимностью. Уж точно не по причине моих спортивных достижений.
Потом появилось каратэ. В том числе и в достаточно элитном исполнении, не имеющем отношения к массовым секциям Штурмина. Я и в этом как-то участвовал. Постепенно такое участие привело к тому, что у меня появились друзья из тех легендарных структур, которые брали дворец Амина в Кабуле. А также из еще более серьезных подразделений. Помню, как в одной компании очень известный и ныне покойный журналист, с которым мы тогда были близки, спрашивал моего друга: «Покажи, как надо бить кулаком». А друг отвечал: «Бить надо так, чтобы кулак выходил с другой стороны тела». Журналист бледнел. А другу это очень нравилось… Он потом сделал блестящую карьеру. У нас с ним и поныне прекрасные отношения.
Ну, так вот. Постепенно уровень моих знакомств повышался (я имею в виду эту специфическую квалификацию знакомых). Возникали странные персонажи, в том числе и кубинцы, наделенные действительно в чем-то сверхъестественными возможностями. Эти возможности интересовали меня как начинающего театрального режиссера, занимающегося так называемым паратеатром.
Короче — однажды в каком-то пансионате с некими подобными суперпрофи надо было пить водку. Их было четверо. И они пили, как прорвы. Пили и не пьянели. Пили и ужасно скучали. Потом им не хватило, и надо было поехать на «Жигулях» в деревенский магазин. Был вечер. Поселок был неблагополучный. Вместо продавца их вышли встречать человек двадцать бойких молодых «бычков», вооруженных кто чем. Кто финкой, кто монтировкой, а кто и просто жердиной.
Как только эта толпа появилась на горизонте, моих (достаточно в данном случае шапочных) знакомых как подменили. Они вдруг стали тревожно-счастливыми. Их жизнь обрела смысл. Но они не торопились. Они стали кидать на пальцах, кому повезет. Повезло одному коренастому и слегка лысоватому парню, блондину. Ему нужно было разбираться с вышедшей толпой. Остальные тоскливо отошли в сторону. И забрали, естественно, меня с собой. По лицу оставшегося парня блуждала рассеянная счастливая улыбка. Но он тоже не торопился. Он вытащил «Беломор» и закурил. Он курил и улыбался. Улыбался и курил. В абсолютно бессмысленном существовании, заполняемом диким количеством спиртного, появилась легкая тень какого-то смысла. Она олицетворялась приближавшейся двадцаткой.
Потом он начал работать. Это и был счастливый миг его жизни. Относительно счастливый, потому что ему противостояли те, кого он считал недочеловеками. Но все-таки их было много. Ножи и все прочее…
Он отработал в течение нескольких минут. Он оставил двадцать неподвижных тел, ни одно из которых не изъявляло желания шевелиться. Все лежали тихо. Светила луна.
Отработавший сел в машину. В другом селе водку все же достали и выпили. Так же тоскливо и жадно, как и предыдущие семь бутылок. И так же не пьянели от выпитого.
Я совершенно не хочу жить в стране, где данный корпоративный стиль является законом. Но я не понимаю, что происходит. И я хочу двух вещей.
Во-первых, чтобы главу государства в условиях неблагополучной страны охраняли профессионалы высокого уровня. И чтобы это было абсолютной нормой. С поправкой на любые случайности.
Во-вторых, чтобы в Интернете не смаковали отсутствие этой нормы. Потому что это просто опасно.
Опасно, когда определенная среда «вкушает крови» — поломанных лицевых костей и всего прочего. Но еще опасней, когда появляются деньги.
Уровень № 4 — эти самые деньги. И вновь — никого не хочу осуждать. И ни к чему противоправному не призываю. Но все знают, что произойдет, если кто-нибудь из бойких уличных ребят (пусть даже и с высокой бойцовской квалификацией) переломает кости простому нью-йоркскому полицейскому. Не супермену, а пожилому человеку с брюшком. Начиная с этого момента сообщество полицейских (каста, варна, группа, комьюнити) начнет мстить. Причем непропорционально. Как именно будет оформлена месть — это отдельный вопрос. Но месть будет. Потому что запах полицейской крови пьянит. И не устроишь чего-то показательного в ответ — вся «каста» умоется кровью. И будет поздно.