Утро тридцать третьего травороста года тридцать пять тысяч сто девяносто первого с начала Великого Сумеречного Противостояния – кануна совершенновесния ее величества королевы Лариники Изумрудноглазой из старшего дома Южного Леса по прозвищу Рыжеволосая, семьдесят восьмой правящей особы из династии Ютра Отважного Эльмирона – не забудут никогда. Его еще назовут Утром Начала Великих Перемен.
Очевидцы запомнят и станут передавать те эпохальные события из уст в уста, как красивую легенду, постепенно обрастающую новыми подробностями. Подробностями настолько сказочными и невероятными, что пришедшие через века молодые поколения лаэйри и даргариев лишь по древним летописям смогут докопаться до истины. Да и то, чтобы приблизиться к правде, им необходимо будет ознакомиться с трактатами всех семи храмов. Трех северных, чтящих Воздух, Воду и Землю. Трех южных, поклоняющихся этим же стихиям. И одного Огненного, расположенного на вершине самой высокой горы Хребта Драконов, там, где берет свое начало Бурная Аритта, как раз на границе между Лаэйбруком и Даргардом – столицами прежде с лютой ненавистью враждовавших государств. Первого в истории Эльмироны заведения, в котором станут служить одновременно адепты двух примиренных той самой Лариникой Рыжеволосой народов. Храма, гордо носящего имя Верховной наставницы Велениры, чей огромный памятник, вытесанный из красного хризоберилла, с небесной высоты будет взирать ласковым материнским оком на своих дружных детей и оберегать их…
Ничего этого юная и перепуганная принцесса пока еще не знала, ни о чем подобном не мечтала. Ее главной проблемой сейчас являлись пепельники. А задачей номер один – во что бы то ни стало и как можно скорее добраться до матери Мариизы, вручить Алмазного Прядильщика и передать слова ее любимой ученицы, ее приемной дочери, заменившей родное чадо. Слова своей лучшей и единственной подруги, оставшейся только в Никиных воспоминаниях. Все остальное потом…
* * *
В календаре Кости тоже имелась незабываемая дата. Такого потрясения, какое случилось с ним утром седьмого марта, Зеленков прежде не испытывал никогда. Именно тогда умерла Веленира.
Ненадолго, всего на несколько секунд. Потом Радуга оживила ее. Причем оживила как полагается – с помощью свитка благословенного воскрешения. Но вот сработал ли он так, как обещал СерыйПроповедник? Сохранила ли свои воспоминания даргарийская жрица? Сашка божится, что когда себорийка вновь подняла ресницы, то улыбнулась ей – а значит, узнала ее. Вот только сказать ничего не успела. Улыбнулась и исчезла. Похититель Душ не дал им даже попрощаться.
«Сашка. Шурочка. Александра. Лекса. Радуга. Эх, а можно ли верить тебе? Сколько раз ты обманывала, лиса ты этакая? Не очередная ли это твоя каверзная игра? – несмотря на бушующий внутри ураган, тихо и спокойно промолвил тогда Кипарис. – Ну да, извинилась, вроде бы искренне. Отдала Ларинике Алокрылого Кожана и брошку Закаты. Только и ты меня прости и пойми. Сколько угодно лей слезы, но ничего не могу с собой поделать, опасаюсь тебя. Грош цена твоим словам».
Собеседница не стала ни отрицать, ни подтверждать справедливые обвинения, лишь виновато понурила голову.
Потом, конечно, Костя сменил гнев на милость. Переубедила его Сашка. Поступками своими, совершенно искренними, неподдельными волнениями. Как проклятая она с утра до ночи и с ночи до утра шерстила вместе с ним серверы «Миров Бессмертных» в поисках Велениры. Прямо с того воскресенья и начали. Забили на седьмой этап. Смысла уже не было. Ника условия своего поручения выполнила. Тем более если уж сам Раминар без зазрения совести изъял одного квестового НПС за сутки до завершения эвента, то какого хрена они время терять будут?
Увы, вряд ли чем существенным помогли им эти сутки. Виртуальных вселенных слишком много, а персонажей, населяющих их, вообще несметное количество. Чем дальше, тем безнадежнее казалась гениальная идея с тайными метками, которыми Веленира должна будет обозначать свое присутствие на новом месте. Вот уже больше трех недель, недоедая, недосыпая, забросив все остальные дела, Костя с Сашкой пытаются совершить невозможное – отыскать иголку в стоге сена. Крохотную песчинку на дне бездонного океана. Тщетно.
Порой возникали сомнения, а действительно ли жрица помнит его? Не был ли это красивый сон? Но иногда Костя сам гнал прочь предательские мысли, иногда помогала Сашка.
«Сколько уже позади? Хотя бы процентик пути пройден? Допустим – да, выходит, еще сто месяцев? Ерунда. А если вдруг пропустили? В шаге прошли и не заметили? Если разминулись, что тогда? – спрашивал себя Зеленков. – Что-что, если не упекут в дурдом, надо разворачиваться и идти обратно. И бродить так хоть всю жизнь, но найти ее!»
Трель телефонной мелодии вырвала парня из паутины тягостных размышлений.
– Алло, Костенька, сынок, здравствуй!
– Привет, ма!
– Как у тебя дела?
– Нормально, – стандартный ответ.
– Как институт? Справляешься?
– Да, подтянул хвосты. Теперь все хорошо.
– А со здоровьем что? Не болеешь?
– Не, здоров аки буйвол! Вы-то сами как?
– Мы-то в порядке. Кость, у тебя точно нет температуры? Давно мерил? – забеспокоилась мама. – А то сейчас, знаешь ли, грипп ходит.
– Да, мамуль, не волнуйся. Тридцать шесть и шесть.
– Витамины кушаешь?
– Угу. Регулярно ем чеснок, лук и свежие фрукты.
– Ой, что-то голос мне твой не нравится!
– Устал просто.
– А почему устал, Котя?
– Ма-ам, блин, просил же не называть меня так! Сколько мне лет уже? – ощетинился парень.
– Не рычи! Для нас с папой ты всегда будешь маленьким.
– Извини, ма. Не хотел нагрубить.
– Прощаю, Константин. Но ты так и не ответил, почему устал.
– Учеба.
– Не ври матери! Девку небось завел?
– Че сразу девку, ма?
– А то! Уже примета такая сложилась: как на выходные перестаешь приезжать, значит, загулял, котяра!
– Да ничего я не загулял, – обиделся Костя.
– Ладно, котик, не фырчи. Она красивая? – смягчив тон, поинтересовалась мама.
– Очень! Самая красивая и самая лучшая! – попался на уловку Кипарис.
– Познакомишь?
– Нет.
– А почему?! Стесняется, что ли?
– Типа того.
– Ох, молодежь. Как зовут-то, хоть скажешь?
– Какая разница, мам?
– Ну-у, теперь мне все окончательно ясно, – с грустью подвела итог мать.
– Да чего тебе ясно, ма? – с зарождающимся раздражением уточнил сын.
– Раз знакомить не желаешь и имя не говоришь, то она – очередная девка, каких у тебя семьдесят семь штук было. И у вас с ней не серьезно, – резюмировала мама.