– Ошибаешься. Дело вовсе не в эгоизме.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что тому, кто посылает что-то в прошлое, нужно находиться с этой штуковиной перед Брешью и оставаться там до завершения инжекции. Сам акт инжекции сопровождается крайне бурной, гиперинтенсивной реакцией. Температура в приемной камере в определенный момент превышает две тысячи градусов и держится на этом уровне на протяжении полутора минут. Понимаешь, о чем я? Чтобы отправить сообщение через Брешь, тебе придется умереть.
Трэвис молчал. Все, что он хотел сказать, улетело, испарилось. Остались только ее слова и то, что стояло за ними.
– Должно быть я – та, которая отправила то сообщение, – действительно считала это важным и даже необходимым. Она пожертвовала собой. Но и ты, противодействуя ее ходу, тоже отдал свою жизнь. Объяснить это эгоизмом невозможно. В том, что делала я, как и в том, что делал ты, было что-то другое, что-то важное, о чем я тогда не знала. Возможно, с моей точки зрения, это представлялось злом, но ты владел другой информацией и понимал ситуацию лучше. Может быть, ты просто не мог поделиться этой информацией со мной. Может быть, все было вот настолько плохо. Очень плохо, но необходимо.
Трэвис опустил глаза. Задержал взгляд на цилиндре. Голубые огоньки… ступеньки лестницы, ведущей к виселице.
– Я говорю тебе это, потому что это важно. Ты должен вернуться в «Тангенс». Тебе нужно быть там. Та, другая версия тебя, владевшая более точной и глубокой информацией, умерла ради того, чтобы ты попал туда.
– Тогда почему он не проинструктировал «Шепот» рассказать мне все?
– У меня было время подумать об этом, целых семьдесят лет. Полагаю, что если бы «Шепот» рассказал обо всем, что тебе придется однажды сделать, ты бы отказался. Ты, будущий, вычислил это намного легче.
Сказанное ею словно завихрилось, словно тот дым от самолета.
– А нельзя просто запечатать Брешь? – спросил Трэвис. – У вас ведь получилось.
Пэйдж качнула головой:
– Нет. Господи, чуть не забыла. Ни в коем случае не запечатывайте Брешь.
– Но ведь получилось же. Прошло семьдесят три года, а пломба держится.
– Печать удержалась, но закончилось все плохо. В лучшем случае скопившиеся в туннеле объекты со временем будут просто раздавлены. В некоторых случаях при разрушении высвобождается энергия, которая так или иначе поступает в мир. Объемы этой энергии огромны. Есть радиация. Есть энергии, которые мы не в состоянии даже идентифицировать. Эффект ощущается до сих пор. Даже здесь.
Трэвис еще раз оглядел пустой город, и только теперь до него стало доходить…
– Да, – кивнула Пэйдж. – Это место почти мертвое из-за того, что Брешь запечатана. Возможно, то же самое происходит – если уже не произошло – по всему свету. Не запечатывайте Брешь.
Краем глаза Трэвис зафиксировал какое-то движение. Он посмотрел на цилиндр. Один из голубых огоньков просто погас.
– Господи…
– Возвращайся в «Тангенс», – повторила Пэйдж. – Я не знаю, что случится, но, когда это произойдет, тебе нужно быть там. Возможно, это даже важнее, чем мы сейчас представляем. Иди.
Чейз кивнул, направил цилиндр в пустоту и нажал третью кнопку. Из радужки вырвались клубы черного дыма.
У него еще оставалось несколько секунд. Он повернулся к Пэйдж. Посмотрел в ее глаза.
Она была прекрасна.
И всегда будет такой.
Он знал это уже в тот день, когда впервые ее встретил.
Доведется ли ему когда-нибудь снова увидеть ее в этом возрасте? В их собственном времени, что бы там ни произошло, есть ли у них шанс состариться вместе?
Отражения в ее глазах проступили четче. Она моргнула, сдерживая слезы.
Проекционный луч исчез. Трэвис повернулся, подбежал к «окну» и шагнул прямо в дым.
Сирены. Голоса. Крики. Голубые и красные огоньки в дыму. Он задержал дыхание, рванул сквозь черную завесу и вырвался из нее на свежий воздух у останков самолета. Пожарные бригады заливали огонь водой и пеной. Трэвис не стал задерживаться. По периметру этой сцены, главным образом у терминала, собрались зрители. Чейз нашел среди них Гарнера и помчался к нему.
Пэйдж сложила сосновые ветки поближе к костру. Хорошо бы поскорее высохли. Поддерживать огонь было нелегко, здесь все промокло.
Ночь обернулась сущим кошмаром. Из дома Гарнера они сразу направились на юг – в кромешной темноте, через густой лес, по развороченному бетону. Первые пятнадцать минут Пэйдж говорила себе, что все еще может закончиться хорошо. Что они вот-вот услышат вдалеке выстрелы, а потом их окликнет Трэвис, и когда они встретятся, у него будет с собой другой цилиндр.
Конечно, она хотела слишком многого, и в результате они не получили ничего.
По прошествии часа, продолжая двигаться в прежнем направлении, они перестали обнадеживать и поддерживать друг друга. Они вообще перестали разговаривать. Ни та ни другая не знали, что сказать.
Время от времени они проходили в темноте мимо каких-то мест, где дождь как будто бил по глубокой воде. Они не представляли, что это может быть, но сама мысль о том, чем грозит неосторожный шаг, наводила ужас. Они сильно вымокли под дождем, но деревья все же служили хоть какой-то защитой. Упасть в стоячую воду и промокнуть до нитки, не имея возможности ни обсушиться, ни согреться, грозило бы серьезными последствиями.
Наконец остановились. Остановились, не зная даже, далеко ли ушли и удержались ли на выбранном маршруте. Нащупав низкие сучья крепкой сосны, вскарабкались футов на десять-двенадцать и устроились в густом переплетении ветвей.
Потом долго лежали в темноте, пытаясь уснуть. Неподалеку, а иногда и буквально под ними, пробегали какие-то животные. Может быть, всего лишь лани. Может быть…
Пэйдж уснула и через какое-то время проснулась. Город все еще прятался в темноте, дождь не перестал. Рядом плакала Бетани. Плакала, стараясь не всхлипывать и не шмыгать носом. Не получалось. Ее била дрожь, перехватывало дыхание. Звуков, в которых смешались бы такой ужас и одиночество, Пэйдж еще не слышала. Она притянула Бетани к себе и крепко обняла. Вроде бы помогло.
Когда они проснулись позже, уже наступило утро. Дождь прекратился, но хмурое, стылое небо словно давило на руины.
Едва спустившись, Пэйдж поняла, куда они попали, – в юго-западный угол парка. Поняла, отчего возникло то ощущение глубокой воды. Находившуюся неподалеку станцию метро «Коламбус-серкл» затопило так, что уровень воды лишь немного не достигал уровня улицы. Затопили не дожди – таким был естественный уровень грунтовых вод на острове в отсутствие насосов, благодаря которым туннели оставались сухими.
Днем им удалось найти сухое дерево, чудом сохранившееся под уцелевшим каменным навесом. Его поломали на кусочки для растопки и сложили горкой на сухой бетонной плите у спуска в метро. Пэйдж нашла острый камень и с его помощью разобрала один патрон к «ЗИГ-Зауэру». Потом рассыпала тонким слоем порох, положила капсюль и ударила по нему камнем. Порох вспыхнул, пара веточек закурились, мелькнул огонек, но дальше дело не пошло.