Правильно он рассуждал, чего только в жизни не случается. И хоть я бы никогда к ядовитому воздуху не совался, но мало ли как обстоятельства завтра сложатся?
Вскоре мы заметили, избавившись от опасной атмосферы иного мира, что страх, поселившийся в башне и, казалось бы, навечно впитавшийся в её стены, стал исчезать, рассеиваться под упругими сквозняками. Потому что окна и двери мы раскрыли тотчас, как только прибыли на новое место жительства.
Другой вопрос, что с побелкой, покраской и мытьём напрочь запыленных помещений не следовало затягивать. В этом вопросе помог организоваться прибывший с визитом продавец – посредник по продаже недвижимости. Именно с его помощью было нанято сразу несколько бригад шустрых уборщиц и умелых маляров. Причём каждой бригаде в установленные дни давалась только определённая работа. На иные участки входить запрещалось. Поэтому средняя комната второго этажа осталась никем не посещаемой, о приклеенном к полу коробе никто не узнал, и наш секрет «очищения обители от зла» так и остался только нашей семейной тайной. Хотя, как впоследствии выяснилось, очень много копий было сломано по этому поводу в научных кругах носителей Щитов, в префектурах, в окружении самого императора и в ведомствах, призванных присматривать за внутренней безопасностью громадного государства.
На второй день пребывания заглянули к нам и несколько вежливых людей. Как я понял, по словам Ивана Круглова, нашего официального шефа безопасности, пришедшие очень походили на уверенных в себе чиновников и желали они ни много ни мало, а узнать только одно: что изменилось в башне и почему здесь так бесстрашно поселились люди. И хорошо, что к тому времени наружные ворота уже стояли на столбах, не то гости могли в общей суматохе пройти незаметно внутрь.
Наученный мной как отвечать, Иван не подвёл:
– Вся беда этого места таилась в страшном проклятии, созданном лет пятнадцать назад. Совершенно недавно это проклятие развеялось под давлением времени, и нашему роду Атлантов удалось вовремя скупить давно подешевевшую недвижимость.
– А можно самим зайти в башню и проверить на себе изменившееся воздействие рассосавшегося проклятия? – спросил кто-то из гостей, выпученными глазами наблюдая за гоняющей по двору и порыкивающей на чужаков Блачи.
– Нельзя! Потому что Чингачгук небезосновательно опасается: беду в это жилище принёс кто-то из соседей. Или кто-то, кто был вхож лично в башню. Так что отныне всем посторонним вход внутрь воспрещён.
Вряд ли чиновники, а скорее всего носители Щитов поверили в мою выдумку о проклятии. Но куда им было деваться-то? Сами-то не смогли даже частично приоткрыть завесу тайны, так что пусть смирятся с моей версией. Смирились вроде бы, ушли без споров или попыток качать свои права. Да и какие права могут быть у посторонних на территории чужой собственности?
Оказывается, что могут. На третий день после нашего переезда прибыли какие-то военные чины, и опять во время моего личного отсутствия. Порасспросив Ивана и осознав, что дожидаться меня нет смысла, вояки передали под роспись пакет из канцелярии самого императора и настоятельно рекомендовали явиться по обозначенному делу немедленно.
А когда поздним вечером я вскрыл пакет и прочитал его содержимое, то вначале рассмеялся. И только потом, зачитав его вслух и обменявшись мнениями с родными, несколько озадачился. Да и было чем, если признаться честно.
Главный магистр замка Панталла подал на меня иск в канцелярию и требовал возместить ущерб, нанесённый ввиду несостоявшихся показательных боёв рыцарей с харезбеками. В доказательство моей вины приводился явный сговор с девицей Эммой Гентлиц, бывшей наёмницей полка «Карающий Меч». Дескать, мы всё спланировали заранее, сделали чёрное дело, за что я потом взял изгнанную из полка девицу в жёны. Вследствие этого прибывшему на зрелище императору с высокими гостями не на что оказалось смотреть, кроме как на обычные рыцарские забавы. Получился огромный конфуз, в том числе и с политической подоплёкой.
За всё про всё с меня требовали виру в сумме четырёх с половиной тысяч золотых. Внизу депеши была приписка, что в случае моей неявки в течение ближайшей рудни дело будет рассмотрено без меня и версы стянуты в судебном порядке. Вплоть до конфискации у меня всей имеющейся недвижимости. В тот момент я порадовался своей предусмотрительности, которая заставила меня сразу оформить Маяк на отца с матерью, а меня туда вообще никаким боком не вписывать.
Но в любом случае неприятностей с законом мне не хотелось. Следовало срочно организовать защиту своего доброго имени и снабдить эту защиту неубиваемыми аргументами. Как ни странно оказалось нам в такое поверить, но защитником вызвался стать дед Назар. Всю свою жизнь проживший в деревне, занимавшийся только сельскохозяйственным трудом, он не считался тугодумом или мало сообразительным человеком. Долгими зимними вечерами он зачитывался книгами, вёл какие-то свои дневники, заглядывал в энциклопедии и специальные издания. Но чтобы вот так смело взяться за изучение местных законодательств в чужом мире, а потом и отстаивать честь своего внука в суде, это как-то в голове не укладывалось.
И если мы с отцом просто молча пялились на нашего деда и дядю, то моя мать не преминула поинтересоваться:
– Назар Аверьянович, а откуда у тебя вдруг таланты такие прорезались? И почто ты их раньше от семьи скрывал?
– Да почему же скрывал, – пустился в рассуждениях наш самый возрастной родственник. – Просто с моей глухотой я ранее и общаться-то толком не мог. Разве поговоришь с вами, когда кричать приходится, а о большинстве слов только догадывался? Да и кто из вас о моей юности и молодости толком знает? Кто интересовался, а? Вот то-то и оно! А я ведь в школе на отлично учился, юриспруденцию изучал, собирался в вуз поступать да на правозащитника учиться. Но именно моя глухота всему и помешала, экзамены так сдать и не удалось, и я вернулся в Лаповку навсегда. Зато некое самообразование продолжал, мне это было жутко интересно, я находил в этом своеобразную отдушину, окно в иной мир, где всегда в моих фантазиях царила справедливость. И уже будучи здесь, если вы заметили, я тщательно проштудировал именно свод существующих законов и местный «Подстати судилища». Что по-нашему, по-земному, переводится как «Уголовный кодекс».
– Да я вроде такой книги не покупал, – искренне удивился я.
– Зато она оказалась у любезного владельца нашей пейчеры, вот я по ночам и вчитывался. В мои-то годы какой уже сон? Тем более после того, как ты слух поправил, я словно помолодел лет на сорок, настолько себя моложе и бодрее чувствую!
После таких заверений Назара Аверьяновича и его экскурсов в историю своей молодости хочешь не хочешь, а пришлось назначать старика главным правозащитником нашего рода Атлантов. Хотя я в душе мысленно себя успокаивал:
«Хуже всё равно не будет. А если дед что-то напортачит, то я в любом случае выкручусь. С моими-то возможностями!.. Ха!»
И постарался сделать для себя закладку, чтобы в ближайшие дни проконтролировать нежданного адвоката, а потом и должным наскоком избавиться от повешенной на меня напраслины.