За то время, что они провели в Вудбери, Брайан успел узнать, что город делился на две социальные касты. Первая группа – более влиятельная – включала в себя тех, кто владел полезным ремеслом или профессией. Брайан выяснил, что эта группа состояла из двух каменщиков, слесаря, врача, владельца оружейного магазина, ветеринара, сантехника, парикмахера, автомеханика, фермера, повара и электрика. Вторая группа – Брайан называл их про себя иждивенцами – образовалась из тех, кто когда-то получал баснословные прибыли, управляя компаниями, а теперь просто занимал место. В новой жизни они были бесполезны. Брайан не раз задавал себе вопрос: сможет ли эта разношерстная компания когда-нибудь стать новым обществом?
Брайан держал дистанцию и не высовывался. Но, наблюдая за жизнью Вудбери и осторожно изучая иерархию городка, он то и дело слышал одно и то же имя – Стивенс. Стивенс был врачом, до эпидемии державшим клинику в пригороде Атланты. После катастрофы он отправился на поиски более безопасного места и добрался до Вудбери. Увидев оборванных жителей, больных, измученных плохим питанием и ужасами эпидемии, Стивенс решил предложить свои услуги. С тех пор он работал не покладая рук, обосновавшись в бывшем медицинском центре округа Мериуэзер.
В полдень на седьмой день пребывания в Вудбери Брайан, страшно уставший от колотья в боку при каждом вдохе, наконец собрался с силами, чтобы посетить приземистое кирпичное здание на южном конце безопасной зоны.
* * *
– Ты счастливчик, – сказал Стивенс, прикрепляя рентгеновский снимок на световую панель и указывая на белесоватое изображение ребер Брайана. – Никаких серьезных разрывов… всего три небольшие трещины – на втором, четвертом и пятом.
– Счастливчик, говоришь? – пробормотал Брайан, сидевший без рубашки на мягкой каталке. Смотровая Стивенса – унылый склеп, обклеенный плиткой, – располагалась в подвале медицинского центра. Когда-то здесь была лаборатория патологии, и в воздухе до сих пор держался мерзкий запах дезинфицирующих средств и плесени.
– Надо признать, в последнее время мне не так уж часто удается использовать это слово, – поворачиваясь к шкафу из нержавейки рядом со световой панелью, ответил Стивенс – высокий, коротко стриженый, ухоженный мужчина лет под пятьдесят, с дизайнерскими очками в стальной оправе, низко сидящими на переносице. Он был облачен в больничный халат поверх мятой оксфордской рубашки.
– А хрипы? – спросил Брайан.
Доктор достал с полки несколько пластиковых пузырьков.
– Плеврит на ранней стадии из-за повреждения ребер. Я рекомендовал бы вам кашлять побольше… это будет больно, но зато снизится риск отека легких.
– А что насчет глаза? – за последние несколько дней у Брайана усилилась боль в левом глазу.
– На мой взгляд, ничего страшного, – ответил доктор. – Правда, с той же стороны в нижней челюсти заметен след сильного ушиба, но это все скоро заживет.
Брайан невольно потянулся к бумажнику.
– Я не уверен, есть ли у меня…
– Здесь не платят за оказанные услуги, – произнес доктор, приподняв бровь. – Здесь нет никакой инфраструктуры, нет правительства. Не добыть приличной чашки эспрессо или даже бестолковой ежедневной газеты. Здесь ничего нет.
– О… и верно. – Брайан опустил пилюли в карман. – А что с бедром?
– Ушиб, но и только, – ответил Стивенс, выключая световую панель и закрывая дверь. – Я бы не волновался об этом. Можете одеваться.
– Хорошо… спасибо.
– Вы не болтун, да?
Доктор вымыл руки в раковине у стены и вытер о грязное полотенце, висевшее рядом.
– Думаю, нет.
– Вероятно, так лучше. Возможно, вы даже не пожелаете назвать мне свое имя.
– Ну…
– Все нормально. Забудьте. В отчетах я запишу вас как Цыгана со сломанными ребрами. Вы не хотите рассказать мне, как это произошло?
Брайан пожал плечами, надевая рубашку.
– Упал.
– Отбивали атаку образчика?
Брайан вопросительно посмотрел на него.
– Образчика?
– Простите… профессиональная терминология. Кусаки, зомби, гнойные мешки и так далее.
– Ну… что-то типа этого.
– Вы хотите профессиональное мнение? Прогноз?
– Конечно.
– Валите отсюда к чертям, пока еще можете.
– Почему это?
– Теория хаоса.
– Простите?
– Энтропия… империя пала, звезды меркнут… ледяные кубики в вашем бокале тают.
– Простите, я не совсем понимаю.
Доктор поправил очки.
– На промежуточном уровне этого здания есть крематорий. Сегодня мы сожгли еще двух человек. Один из них был отцом двоих детей. Вчера утром на них напали с северной стороны. Они воскресли прошлой ночью. Все больше кусак пробирается сквозь дыры в баррикаде. Теория хаоса гласит, что закрытая система не может оставаться устойчивой. Этот город обречен. Никто им не управляет. Гэвин и его дружки – отчаянные бандиты, а вы, мой друг, – просто следующий кусок мяса.
Долгое время Брайан молчал и просто смотрел на доктора, но наконец шагнул вперед и протянул ему руку.
– Я этого не забуду.
* * *
Той ночью Брайан Блейк услышал стук в дверь своей спальни. Дверь открылась, и в комнату заглянул Ник.
– Брайан, ты не спишь?
– Уже нет, – проворчал Брайан, вылезая из-под одеяла и садясь в кровати. От генератора в квартире работали только несколько сетевых розеток. Комната Брайана была обесточена. Он включил фонарь на батарейках и увидел, что Ник полностью одет и на лице его написана откровенная тревога.
– Ты должен кое-что увидеть, – возбужденно сказал Ник, подходя к окну. – Я видел его прошлой ночью… все то же самое.
Брайан бесшумно подошел и встал рядом с Ником.
– Что там?
В темноте пустыря из-за далеко стоящих деревьев показался силуэт Филипа. С тех пор как умерла Пенни, он сильно похудел, не высыпаясь и живя впроголодь, и теперь выглядел невероятно тощим и разбитым. Выцветшие джинсы болтались на нем, как на палке. Филип нес какое-то ведро и вышагивал странной деревянной походкой, словно лунатик или робот.
– Что там в ведре? – шепотом спросил Брайан.
– То-то и оно! – Ник нервно сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. – Он и прошлой ночью пришел с ведром.
– Стой здесь, – Брайан выключил фонарь. – Посмотрим, что будет дальше.
* * *
Немного погодя входная дверь открылась и послышались шаркающие шаги. Филип прошел через гостиную и по коридору.
За щелчком замка на двери прачечной последовали новые звуки: взволнованное рычание Пенни, звон цепи и невнятные стоны. К этим шумам Брайан и Ник почти привыкли. Но затем их ушей достигает звук, которого они прежде не слышали: какой-то влажный шлепок, а за ним странное, животное, утробное ворчанье и чавканье.