– Не допущу, чтобы они погибли, – проговорил он. – В твое отсутствие я всегда старался поступать так, как поступил бы ты. Это вовсе не потому, что возомнил себя равным тебе. Знаю, мне с тобой никогда не сравняться. Я с трудом вижу чуть дальше собственного носа. Много раз говорил тебе и сейчас повторю: парни вроде меня годятся только в исполнители.
Глаза жгло. Скорпион подумал о горькой иронии этих своих слов.
– Что ж, наверное, так и должно было закончиться. Прости, Невил. Ты заслуживал лучшего. Ты всегда был смелым человеком и никогда не шел наперекор совести, чем бы это тебе ни грозило.
Скорпион замолчал и глубоко вздохнул, чувствуя себя немного странно оттого, что разговаривает с покойником. Он никогда не умел говорить важно и торжественно. На его месте Клавэйн справился бы куда лучше. Но Скорпион сидел в лодке, а мертвый Клавэйн лежал в мешке.
Скорпиону не оставалось ничего другого, как сделать, пусть и коряво, то, что было в его силах. Бо́льшую часть жизни он так и поступал.
Клавэйн простит, подумал он.
– Сейчас я опущу тебя в море, – проговорил Скорпион. – Надеюсь, ты хотел именно этого, дружище. И надеюсь, там ты найдешь то, что искал.
Упав в пятно биомассы, мешок мгновенно исчез. И тотчас движение жонглеров вокруг лодки ускорилось. Хоровод абсурдных силуэтов закружился еще неистовее, приближаясь к пику бешеной активности.
В небе рыщущий хобот вытянулся почти горизонтально, определенно нацелившись на айсберг. Кончик уже не имел цилиндрического сечения, он разделялся на черные пальцы, которые тоже росли, и ветвились, и гнулись, и хватали воздух.
Задача была выполнена, большего Скорпион сделать не мог. Он еще раз взглянул на резвящиеся силуэты жонглеров образами и вздрогнул – ему почудилась среди бесчисленных образов пара женских лиц.
Они были поразительно похожи, но одно казалось более взрослым, строгим, печальным и умудренным. Словно его обладательница слишком многое повидала и поняла – больше, чем вмещает одна человеческая жизнь. В течение краткого мига две незнакомки, неподвижные, словно статуи, смотрели на свинью, потом растворились в мерцающей подвижной гуще.
Островок биомассы начал распадаться. Непрерывно меняющаяся стена образов осела, развалилась на несколько частей и ушла в глубину. Одновременно едкие миазмы утратили свою агрессивность. Возможно, это означало, что его дело сделано. Однако в небе над головой Скорпиона черное нечто продолжало тянуть свои ветвящиеся пальцы к айсбергу.
Нет, его работа еще не закончена.
Скорпион развернул лодку. Когда он добрался до айсберга, вторая лодка уже была на плаву, просев под тяжестью Хоури, Васко, инкубатора и двух офицеров СБ. Люди скорчились в три погибели под дождем. Затишье, наступившее после того, как тело Клавэйна было предано океану, закончилось, жонглеры удвоили активность. Скорпион был уверен, что она связана с черным торнадо в небе, тянущим свои ветви к морю. Аборигенам не нравились гости из космоса, от их близости жонглеры теряли покой – так ведет себя колония мелких зверьков, почуяв близость змеи.
Скорпиона не удивляло поведение биомассы: сам он никогда прежде не видел здесь такого погодного явления. Это не был торнадо или морской смерч. Теперь, когда черный многорукий монстр завис точно над головами людей, его искусственная природа стала до омерзения очевидна. Весь «смерч» – от толстого ствола, спускающегося из густых облаков, до разделяющихся нижних отростков – состоял из тех же черных кубических элементов, которые они видели в корабле Скади. Это были ингибиторы, волки, машины-убийцы – да как ни называй. Невозможно было представить, сколько их скопилось в вышине, укрылось в облачной завесе. Возможно, ствол спускался из самого космоса, пронизывая всю атмосферу Арарата.
Один вид этой мглы вызывал у Скорпиона тошноту. Чернота была в корне неправильной.
Свинья взял курс на другую лодку. После того как с погребением Клавэйна было покончено, у Скорпиона прояснилось в голове. Возможно, не следовало оставлять спутников на айсберге, ведь они с трудом могли уместиться в одной лодке, но он не хотел, чтобы ему мешали похоронить друга. Возможно, это было эгоистично, но ведь резал он, а не кто-то другой.
– Держитесь, – сказал Скорпион в передатчик. – Я сейчас подойду и возьму у вас груз.
– И что потом? – спросил Васко, со страхом глядя вверх, на мглу, заполонившую уже почти полнеба.
– Потом удирайте во все лопатки.
Внимание мглы было сосредоточено на айсберге. Медленным сильным движением она выпустила щупальце, коснулась его вершины, и от той во все стороны полетели куски льда. Машины, разделяясь на щупальца помельче, проникали внутрь. Наверное, сказал себе Скорпион, ингибиторы чуют себе подобных внутри корвета, мертвых или обездвиженных. Они хотят соединиться с собратьями. Но причина могла быть и совсем иной.
Айсберг задрожал. Море отреагировало на это движение, от ледяной «юбки» во все стороны пошли медленные низкие волны. В глубине льдины раздался резкий хруст, будто там кому-то ломали кости. Снаружи по льду поползли трещины, открыв кружевную внутренность сказочных цветов: розового, голубого, коричневого.
Потом через щели наружу полезли черные машины. Из айсберга выныривали десятки щупалец, они скручивались кольцами, извивались, ветвились, нюхали воздух, упорно продвигались вперед.
Лодка Скорпиона ткнулась носом в борт другой лодки.
– Давайте инкубатор! – закричал он, чтобы перекрыть вой мотора.
Поднявшись, Васко наклонился, оперся рукой о плечо Скорпиона. Парень был бледен, мокрые волосы облепили голову.
– Вы вернулись, – проговорил он.
– Ситуация изменилась, – ответил Скорпион.
Свинья взял инкубатор, чувствуя тяжесть ребенка, и опустил на дно своей лодки, для надежности прижав ногами.
– Теперь Хоури. – Он протянул женщине руку.
Ана перебралась в его лодку, и та изрядно просела. Хоури посмотрела Скорпиону в глаза, – казалось, она хочет что-то произнести. Но свинья не дал ей открыть рта, снова повернувшись к Васко.
– Давайте за мной! – приказал он. – Тут нельзя задерживаться ни на секунду.
Айсберг трещал и рассыпался под напором лезущей изнутри массы. Черные машины теперь змеились по льду, вздымаясь чудовищными волнами. И непрерывно извергались все новые скопища ингибиторов; мгла колыхалась и корчилась. От стен айсберга уже отваливались куски величиной с дом. Скорпион дал полный ход, рассекая волны; он был не в силах оторвать взгляда от творившегося за кормой. Огромные глыбы льда с грохотом рушились в воду, вздымая тучи брызг. Теперь была видна жуткая путаница щупалец, кишащих вокруг разбитого корвета. И вот уже ничего не осталось от айсберга – только вырастивший его корабль.
Машины подняли корабль в воздух. Черные ленты протискивались в пробоины в корпусе, их движения были осторожны и разумны, даже выжидательны – так снимают последний лист обертки с подарка.