– А ты себя со стороны видела? – не сдержалась Лариса. – Очень хорошо они устроились – ты и кухарка, и нянька, и поломойка. Бесплатная прислуга. Неужели ты этого не понимаешь?
– Ларочка. С Андреем Петровичем мне хорошо. И девочек я люблю, как родных.
– Ага, в попу их целуешь.
– Лариса, что ты со мной все делишь? Что ты мне хочешь доказать? Что я тебя бросила? Думай как хочешь. Я не могу больше. Сердце колоть начинает, как с тобой поговорю… Порадовалась бы за меня.
Дома ничего не менялось. Все крутилось вокруг Ильи – разговоры, проблемы, деньги… Инна, видимо, объяснила сыну, что Лариса ему никто. Или это просто переходный возраст? В любом случае, после того отмечания в ресторане все месяцы нормального общения как корова языком слизала. У Ларисы было ощущение, что они вернулись в начало. Илья стал замкнутым, перестал сидеть с ней на кухне, отказывался куда-то сходить. Она поняла – все, что делала, все, что вкладывала, никому не нужно. Ни Игорю, ни Илье. Можно растоптать и выбросить. Одним махом.
– Да пошла ты, – вырвалось однажды у Ильи. Лариса попросила его сходить в магазин за хлебом.
– Значит, так, – сказала она, – собирайся и пошел вон отсюда. Я больше не хочу это терпеть. Тебе понятно?
– Щас, – огрызнулся Илья.
Она схватила его за футболку, протащила до двери и вытолкала. Сорвала с вешалки его куртку, кепку и вышвырнула за дверь. Следом бросила рюкзак. Ее трясло. От ненависти к сыну мужа, к мужу, к этому дому, к своей жизни. Она ждала, что Илья позвонит в дверь и попросит прощения. Но он, видимо, ушел домой.
С работы пришел Игорь. Не разуваясь, зашел на кухню и сел.
– Значит, так, в следующий раз с чемоданом за дверь полетишь ты, – сказал он.
Лариса поняла – Илья успел нажаловаться матери, а та позвонила Игорю.
– Следующего раза не будет, – сказала она, – я и сама уйду.
Она уже не помнила, любила ли она когда-нибудь Игоря. Или просто шла к поставленной цели – увести, выйти замуж. От любви, даже если она и была, уже точно ничего не осталось. Даже послевкусия.
Она хотела уйти от него. Все время хотела. А куда? Назад? В мамину квартиру? И что дальше? Лариса не чувствовала себя женщиной, поэтому и не уходила. Она была женщиной с изъяном. Она не может иметь детей, поэтому никому не будет нужна. Лариса считала себя недоженщиной.
* * *
Игорь никогда не жаловался на здоровье. Да даже если бы жаловался, Ларисе на тот момент было все равно. Муж уходил, приходил. Ну, устал. Ну, голова болит. Ну, аппетита нет.
В больницу его увезли с работы. Потерял сознание. Сердечный приступ. Опасный возраст.
Лариса ездила в больницу каждый день. Отдельная палата, врачи, медсестры, лекарства – Иван помог, договорился. Она сидела и держала мужа за руку. Привозила домашние котлетки, бульон.
Если приезжала чуть раньше обычного времени, в палате заставала Инну – с такими же пластмассовыми контейнерами, в которых лежали домашние котлетки, пюре и нарезанные овощи. Лариса не решалась войти. Сидела в коридорном холле с больными и смотрела телевизор. Она считала, что в такой ситуации уже бессмысленно выяснять отношения с бывшей женой. Хотя вопрос – чего это вдруг Инна стала такой заботливой? – ее волновал. Однажды они столкнулись в коридоре. Инна выходила из палаты Игоря, Лариса входила.
– Здравствуйте, – сказала Лариса.
– Если бы он был со мной, он был бы здоров, – сказала Инна. – Я о нем заботилась. А тебе было наплевать, что с ним.
– Неправда. Вы ему трепали нервы своими звонками.
– Спроси у него сама. Он сказал, что со мной был счастлив.
– Тогда бы не ушел ко мне. – Лариса уже плакала. – Что вам нужно? Зачем вы сюда ходите?
То ли потому, что она расплакалась, то ли из-за больничных стен, то ли еще почему, но Инна вдруг изменилась. Как будто отпустила лицевые мышцы. И Лариса увидела перед собой уже немолодую, очень уставшую, совсем не красивую женщину.
Они сели на банкетку. Говорили почему-то шепотом.
– Ты его любила? – спросила Инна.
Лариса продолжала всхлипывать.
– Не знаю, – ответила она. – А ты?
Лариса отметила, что они говорят об Игоре в прошедшем времени.
– Нет, – сказала Инна.
– А почему ты с ним жила? И… так за него…
– Держалась?
– Да.
– Илья. Хотела, чтобы у него была полная семья. Он ведь отца очень любил. Больше, чем меня. Конечно, я как цепная собака – гав, гав, гав. А еще говорят, что мальчики больше мам любят. Нет. Знаешь, я боялась, что Илья захочет с Игорем жить. Так оно и было – он всегда к вам рвался. Я его так просила побыть дома, а только хуже становилось. Чуть что, он говорил: «Уйду к папе». Каково мне это слышать было? До слез. Я ему говорила, что папа далеко, а я рядом, но Илюше все равно было. Я плохая, а папа – хороший. Я ревновала. Меня Илья так не обнимал, как отца. Никогда. К нему кидался. И до сих пор отца любит. Я и хожу сюда, потому что он спрашивает каждый день – что папа сказал, как он себя чувствует, что я ему приготовила, о чем мы говорили? Я вру, придумываю. Мы ведь ни о чем не говорим. Сидим и молчим. А Илье я говорю, что папа о нем вспоминает, спрашивает про учебу. Илюша рвется сюда. Но я боюсь. Боюсь, что не выдержу. И что Илья почувствует – Игорю наплевать. Ему ведь и вправду наплевать на сына. Да на всех. Все больные – эгоисты.
– Это же невозможно. Так жить. Столько лет…
– Возможно. Если Игорь умрет, мне будет легче. И Илюше будет легче. Мы с ним вдвоем останемся.
– А Игорь знал? Что ты его не любишь?
– Не знаю. Может, догадывался. А может, нет. Илюша догадывался точно. И всегда отца защищал, когда мы ругались с Игорем. Всегда на его стороне. Чтобы я ни сделала. Что бы Игорь ни сделал. Илюша только когда маленький был, ко мне тянулся. Все время «мамкал». Знаешь, говорят, что дети «мамкают» потому, что им нравится слышать эти звуки, а не потому, что чего-то хотят. Он меня звал по любому поводу. «Мама, мама…» Тогда хороший был. Ласковый. Я его укачивала. Он держался за меня ручонками… Тогда мне казалось, что Игорь вообще не имел к нему отношения. В том смысле, что Илюша был моим ребенком. Только моим. А сейчас он вообще меня никак не называет. Иди, уйди, отойди – весь разговор. Я ему не нужна. Давно не нужна. Он все равно считает, что Игорь на меня обиделся и поэтому ушел. Я же плохая, а другие – хорошие. Это так несправедливо. Игорь ничего для него не делал. Совершенно… Он вообще Илью не хотел.
– Мне казалось, что ты одно время была рада Илью…
– Сбагрить?
– Ну, что-то вроде того.
– Он тогда сам попросился у вас жить. Хотя, знаешь, он многое делал специально. Очень многое. Чтобы мне плохо было. Как будто мстил. Я даже в дом никого не могла привести. Илья издеваться начинал надо мной. И про отца рассказывать.