Практически с чего начали, к тому и пришли. Хотя эффект все-таки был. Сугубо внутренний, но все равно был. Несмотря на осложнившуюся ситуацию, Артем чувствовал полное моральное удовлетворение. Щенок не щенок, а покусал волков он крепко. Хозяин до сих пор тяжело дышал и таращил на скаута вылезшие из орбит глаза, а Мытарь сплевывал кровь и, похоже, обломки зубов.
Что за это будет строптивому скауту? Это был следующий вопрос. Но не пощечина и не порка, это точно. Дальше с ним будут обращаться, как со взрослым. Может, это и хуже, зато не обидно!
Мытарь снова поднял пистолет, но хозяин жестом приказал ему убрать оружие.
– Негоже… сарай мне поганить, – хрипло сказал он. – И вообще, не твой это товар.
– Как скажешь. – Мытарь нехотя спрятал оружие в кобуру. – Ты уж не серчай. Кто ж знал, что этот щенок бешеный такой. Пока ехали да топали, смирно себя вел.
– А не загоняй крысу в угол. – Хозяин усмехнулся: – Видишь, и нам бывает полезно старые истины вспоминать. Фу-у, отпустило. Короче, знаю теперь, что мне Голован за аренду отдаст.
– Этого крысеныша? – Мытарь утер губы рукавом. – А оно тебе зачем? Видишь же, бешеный.
– Это я из него выбью. – Хозяин протянул руку в полумрак, снял с какого-то гвоздя сыромятный ремешок и намотал его на кулак. – А что прыткий такой, это хорошо. Хозяйство у меня большое. Чтобы со всем управиться, надо быстро бегать. В клетку его отведите, у ворот, видали?
– Сделаем. – Мытарь кивнул конвоирам, и те поставили Артема на ноги.
– Погодите. – Хозяин подошел и вдруг отличным хуком заставил Артема основательно поплыть.
Все вокруг завертелось, будто бы на карусели, звуки сделались протяжными, но пару фраз Артем уловил.
– Чемпионской удар, – с уважением сказал Мытарь. – Мастерство, как говорится, не пропьешь.
– Я и не пью. Тащите его, хватит тут возиться, спать пора. Да, Мытарь, а щуплого ты все-таки отыщи. Сала с горилкой не жалко, но понятия дороже.
– Как же я его найду, Володь?
– А по нюху. Сало копченое, горилка пахучая, первач. Принюхайся. Можешь сам его наказать, только чтобы утром я увидел результат, как говорится, налицо. Сделай.
– Для тебя все, что хочешь, сделаю, – пообещал Мытарь. – Для такого-то человека!
– Для порядка, – возразил хозяин. – Ordnung [2] , как говорят наши западные друзья, uber alles [3] . Даже на Черном Рынке. Не веришь – у Хана спроси.
Они перекинулись еще несколькими фразами, но Артем их слов уже не слышал. Конвоиры оттащили его к воротам усадьбы и запихнули в клетку объемом примерно в полтора куба. Артем ожидал, что напоследок ему еще разок поддадут, но бойцы только поухмылялись – в свете висящего над воротами фонаря это было хорошо видно – и ушли с миром. Один даже похлопал Артема по плечу, как бы одобряя его смелость. Или выражая что-то еще, Артем не понял. Замок на клетке был без ключа, наборный, так что запереть его кочевники сумели без помощи хозяина – защелкнули и в произвольном порядке сбросили код.
Как только их шаги стихли в темноте, Артем разжал наконец кулаки, опустился на жесткую соломенную подстилку и попытался хоть как-то примоститься. Метровой ширины клетки ему хватало, а вот длины в полтора метра было явно недостаточно. Впрочем, Артем и не собирался вытягиваться в полный рост. Многочисленные синяки и ушибы позволяли ему устроиться более-менее безболезненно лишь в одной позе – свернувшись калачиком, как наверняка сворачивалась ранее проживавшая в этой клетке собаченция. Это Артем понял по запаху и клочкам шерсти, вплетенным в солому.
Боль от побоев была терпимой, но не потому, что Артем был такой уж мужественный. Да, в последней стычке он показал себя настоящим бойцом, но сейчас дело было не в характере. Наедине с собой можно было и расслабиться, даже поплакать украдкой, но плакать было нечем, воды в организме остался минимум. Пить хотелось страшно, и жажда заглушала все остальное: и боль, и голод. В углу клетки стояла собачья миска, но в ней было пусто, солома тоже была сухая, не высосешь ни капли влаги. Артем был готов напиться из грязной лужи, но поблизости не было ничего похожего. Двор вообще выглядел на удивление чистым, не зря же хозяин любил немецкий порядок.
Скаут уже был готов впасть в отчаяние, как вдруг произошло настоящее чудо. Во всяком случае, Артем именно так себе и представлял это событие. Сквозь прутья сверху протиснулась и упала на подстилку литровая пластиковая бутылка с водой, а секундой позже, брякнув о прутья, внутрь клетки упало что-то еще, небольшое, продолговатое, в шуршащей обертке. Артем схватил бутылку, а затем лихорадочно пошарил вокруг и нашел второй предмет – это был настоящий шоколадный батончик с крупной выцветшей надписью на коричневой обертке. Скаут поднял взгляд в надежде увидеть благодетеля, но все, что ему удалось рассмотреть, были прутья клетки, фонарь и ворота. Еще ночь и звезды. Больше ничего и никого он не увидел. Так что событие и впрямь можно было считать чудом. Ну, или вроде того.
Артем отвинтил крышку и припал к бутылке. Вода была не из реки, чистая, наверное, колодезная, а потому вдвойне вкусная. Скаут с большим трудом заставил себя оторваться и приберечь хотя бы треть бутылки. Впереди намечался ужин, и его следовало чем-то запить. Давным-давно просроченный шоколадный батончик имел каменную твердость, но Артем сгрыз его быстро и с огромным удовольствием. Пожалуй, это было самым вкусным в его жизни лакомством. Прежде он, смутно вспоминая свою жизнь до Пандемии, считал, что не было ничего вкуснее той, довоенной еды, в первую очередь мороженого, которое продавалось везде и всюду, но теперь… лучшим в мире был окаменевший батончик. Жаль, что теперь уже именно «был».
После сладкого снова захотелось пить, и Артем был вынужден пожертвовать резервом. Лишь когда в бутылке не осталось ни капли, Артем сумел переключиться и подумать о чем-то, кроме жажды и голода.
Кстати сказать, боль так и не стала очень уж сильной. Место верховного главнокомандующего, сместив жажду, заняла усталость. Артем спрятал обертку от чудесного батончика в карман, улегся и положил пустую бутылку под голову. Теперь это была его главная ценность. В пути без фляги никак. Нет, Артем пока не видел реальной возможности продолжить путь, но ведь она все равно появится. Судьба штука непредсказуемая. Десять минут назад казалось, что она отвернулась, а теперь вот вроде бы ничего, косится, следит краем глаза.
«И все-таки странно, – думал Артем. – Еще вчера утром, в компании Бондарева, я умело воевал, проявлял смекалку и выдержку, но уже вечером меня окунули по уши в дерьмо, и никакие суперменские задатки не помогли. Что ж получается: таланты, о которых говорила ясновидящая Василиса, у меня есть, но когда ты безоружный пленник в окружении головорезов, толку от талантов ноль? Наверное, будь у меня побольше времени на общение с тем же Бондаревым, научился бы у него приемчикам всяким, но вряд ли это изменило бы ситуацию. Только еще сильнее получил бы по шее. Ведь сам-то Бондарев даже и не думает сопротивляться. Значит, понимает, что это бессмысленно. С другой стороны, Бондарев – «ценный веник», а я кто? Просто живой товар. Потому и обработали меня больно, но без членовредительства. Чисто, чтобы не сбить цену. Правильно Мама Юля говорила, стих какой-то цитировала: все человеку… судьба посылает и случай, и дальше что-то вроде… но если… бояться, радости в жизни едва ли изведаешь ты. Или как-то так…»