— Эйвери? — сказал он. Каким-то образом он все же меня увидел.
8
— Эйвери, — снова повторил он. На этот раз без вопросительной интонации, и вот он уже сидел прямо передо мной. — Что ты тут делаешь? — Казалось, что он чуть ли не напуган.
— Я живу тут недалеко, — объяснила я. И это была правда. В тот момент. Но говорить об этом было больно, и глаза защипало.
— Ты, похоже, чем-то расстроена, — сказал Бен. — Что случилось?
Он был со мной вежлив, но слова из него словно клещами тянули, как будто он чувствовал, что обязан со мной разговаривать, хотя на самом деле не хотел, а его лицо… оно было таким красивым, но на нем отображалась какая-то странная смесь тревоги, злости и страха.
— Все в порядке, — ответила я. Не потому, что меня часто жалели — хотя жалели, — но в основном потому, что я буквально чувствовала, как он весь пульсирует от какого-то странного напряжения. Было очевидно, что он не меня хотел — или ожидал — тут увидеть.
— Все же ты расстроена, — повторил Бен. Теперь его голос звучал мягче, злоба ушла, а вместо нее появилось беспокойство за меня. — С тобой что-нибудь случилось?
— Помимо того, что моих родителей убили?
Он отшатнулся от меня, будто я его ударила, а потом покачал головой. Его темные волосы ярко блестели в лунном свете.
— Луис мне о них рассказал, — пояснил он после паузы. — Сказал, что они были приятными людьми. И что любили лес, как мало кто еще любит. Он очень из-за них расстроился. — Пауза. — Он все еще переживает. И мне… мне тоже очень жаль.
— Значит, ты действительно живешь с Луисом? — спросила я, вспоминая тихого старичка, обитавшего неподалеку от нас, с которым я никогда дольше нескольких минут не разговаривала. Я даже думала, что с Тантосами, третьей жившей в лесу семьей, он вовсе ни разу не встречался.
Папа считал, что Луис из тех людей, которые потеряли все на свете, и что он переехал в лес, чтобы забыть об этой потере. Мама была с ним согласна, и всякий раз, когда мы встречали Луиса, хотя это случалось не часто, приглашала его к нам на ужин.
Он так ни разу и не пришел, но я его запомнила. Не потому, что у него была какая-то неординарная внешность — он был вполне обычным стариком с грустными глазами, — а потому, что он казался необычайно тихим. Он почти всегда молчал — даже с папой, который мог разговорить любого, произносил не больше пары слов за всю встречу. Хоть и вежливо, но всегда давал понять, что беседовать с тобой он не будет.
— Да, — ответил Бен. — Я… мы все еще пытаемся узнать друг друга получше.
— С родственниками, которых как следует не знаешь, тяжеловато.
Бен кивнул, и мне показалось, что он смотрит на меня и что-то во мне видит. Что-то… и не знаю. Что-то, на что нельзя не смотреть, от чего он не может отвернуться.
Никто на меня до этого еще так не смотрел.
— Ты знаешь лес, — заметила я. Не могла же я спросить о том, почему он на меня так смотрит, хотя в глубине души мне очень бы этого хотелось.
Бен заморгал и отвернулся, сжимая руки в кулаки и снова разжимая их.
— Да, — снова сказал он, встал и сделал шаг назад. — Мне очень нравится ваш лес. А ты… что-то сделала с волосами.
— Откуда ты знаешь? Тут так темно, не ожидала, что ты разглядишь.
— У меня острое зрение, — мягко объяснил он. — Я хорошо тебя вижу. Но что ты тут делаешь в такое время?
— Я услышала волка, и…
— Услышала волка? Как ты могла его услышать? Ты же живешь в городе.
— Мне знаком их вой, я, наверное, умею слушать, — сказала я. — Я ведь живу… То есть жила рядом с твоим дедом. Не забывай. Там лес гуще, там нет этого… — Я показала в сторону города, туда, где стоял дом Рене.
— Ладно, — заметил он. — Мне пора.
— Ага, — ответила я и снова прислонилась спиной к дереву, продолжая смотреть на него.
Но Бен не ушел. Он стоял на месте.
— Ты в порядке? — поинтересовалась я после некоторой паузы.
Он снова посмотрел на меня горящим немигающим взглядом и ответил:
— Нет.
— Хочешь, я… Я могу позвать Рене, она отвезет тебя домой. — Сказав это, я тут же поняла, что он откажется.
А он повел себя так, будто я этого и не предлагала, будто вообще промолчала.
— Ты никак не можешь вспомнить, что случилось с твоими родителями, но хочешь. Тебе это просто необходимо.
Не знаю, откуда ему это было известно, но тем не менее голос его прозвучал так уверенно, что у меня снова начало жечь глаза, и я крепко обхватила колени.
— Да, — прошептала я.
Он снова подошел ко мне и сел рядом. От него пахло лесом, ночью, ароматной землей, темнотой. Кожу покалывало.
— Я тоже потерял тех, кого любил. Думаю, это навсегда остается с тобой. Мне очень жаль, что и тебе пришлось через это пройти и что ты не знаешь, что случилось. Я знаю, как бы тебе хотелось все вспомнить.
— Знаешь? — спросила я.
Он поерзал и ответил:
— Я слышал. Обо всем, что с тобой приключилось.
Звучало правдоподобно, но я…
Почему-то я ему не верила. Не знаю, в чем была причина, но я поняла, что он уловил мою тоску за несколько километров и пришел. Ко мне.
— Я не хочу тебя напрягать, — прошептала я, и Бен посмотрел на меня. Я перевела взгляд на его ноги. На нем были все те же мокасины, носки перепачкались в земле.
— Ты не напрягаешь, — сказал он. — Хотелось бы мне… Но надо идти. Ты же вернешься к бабушке, да?
Почему-то это прозвучало скорее как приказ, чем как вопрос, и на миг, всего на миг, у меня возникло желание сказать «да» и пойти, вернуться домой к Рене.
Но потом я вспомнила, что у нас сейчас не мрачное Средневековье и я могу делать, что захочу. Что у меня не осталось никого, кроме меня самой и Рене, и что я ушла из дома, потому что мне стало очень одиноко. Потому что меня потянуло в лес.
— Пойду, когда буду готова, — ответила я, и он моргнул. Я проследила за взмахом ресниц, таких же темных, как волосы, и в лунном свете сверкнули его глаза, которые на миг вновь показались серебристыми.
— Ты не хочешь домой?
— Пока нет.
— Тогда я останусь с тобой и подожду. — Это прозвучало так формально. Натянуто.
— Нет, спасибо, — сказала я так же вежливо, но он сел рядом и замер.
Он сидел со мной, и мы вместе смотрели в лес, во тьму.
— Я не заставляю тебя сидеть тут, — смущенно повторила я после некоторой паузы, и он снова посмотрел на меня.
— Нет, я сам так хочу, — произнес Бен с надломом.
Словно ему было страшно. Я уже довольно давно ходила в школу и знала, как ребята смотрят на девчонок, как разговаривают, когда те им интересны. Он говорил не так, но его голос был… Он был таким прочувствованным, а сам Бен не сводил с меня глаз.