Джоанна засмеялась и сказала, что она предположила то же самое.
Мы заговорили об анонимных письмах и принялись гадать о том, какие успехи сделали Нэш и меланхоличный Грэйвс.
— Сегодня ровно неделя, — сказала Джоанна, — со дня самоубийства миссис Симмингтон. Мне кажется, они уже должны были что-нибудь отыскать к этому времени. Отпечатки пальцев, или образец почерка, или хоть что-то.
Я отвечал ей рассеянно. Где-то на грани сознания возникло странное беспокойство. Каким-то образом оно было связано с фразой Джоанны — «ровно неделя».
Я бы должен был, осмелюсь утверждать, сложить два и два раньше. Возможно, бессознательно во мне давно уже зародилось подозрение.
И теперь эта закваска действовала. Тревога росла, заполняя мою голову.
Джоанна внезапно заметила, что я не слушаю ее, мысленно оценивая деревенские события.
— Что случилось, Джерри?
Я не ответил, поскольку мой мозг был занят сведением фактов воедино.
Самоубийство миссис Симмингтон… Она была одна в доме в тот день… Одна в доме, потому что у прислуги был выходной… Ровно неделю назад…
— Джерри, что…
Я перебил сестру:
— Джоанна, у прислуги один выходной в неделю, не так ли?
— И кроме того, в воскресенье, — сказала Джоанна. — К чему…
— Не обращай внимания на воскресенья. Они отдыхают каждую неделю в один и тот же день?
— Да. Обычно так бывает.
Джоанна уставилась на меня с любопытством. Она не могла проследить ход моей мысли.
Я прошел через комнату и позвонил в колокольчик. Явилась Патридж.
— Скажите мне, — спросил я, — эта Агнес Вуддел — она прислуга?
— Да, сэр. У Симмингтонов. У мистера Симмингтона теперь.
Я глубоко вздохнул. Посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого.
— Она должна бы вернуться домой к этому времени, как вы думаете?
Патридж всем своим видом выразила неодобрение.
— Да, сэр. В том доме прислуга должна возвращаться к десяти. Там придерживаются старых обычаев.
Я сказал:
— Я хочу позвонить им.
Я вышел в холл. Джоанна и Патридж последовали за мной. Патридж явно была в бешенстве. Джоанна пребывала в недоумении. Она спросила, пока я набирал номер:
— Что ты собираешься делать, Джерри?
— Я бы хотел быть уверен, что девочка благополучно вернулась домой.
Патридж фыркнула. Только фыркнула, ничего больше. Я не обратил внимания на фырканье Патридж.
На другом конце к телефону подошла Элси Холланд.
— Извините, что звоню вам, — сказал я. — Это говорит Джерри Бартон. Э… а… ваша горничная, Агнес, вернулась?
И лишь после того, как я произнес это, я вдруг почувствовал себя немножечко дураком. Потому что, если девушка вернулась и все в порядке, каким образом я собираюсь объяснить свой звонок и вопрос? Было бы лучше, если бы я предоставил спрашивать Джоанне, хотя бы потому, что этому нашлось бы какое-то минимальное объяснение. Я предвидел новую волну сплетен, которая прокатится по Лимстоку, — насчет меня и небезызвестной Агнес Вуддел.
Элси Холланд откликнулась с неестественно сильным изумлением:
— Агнес? О, она должна бы уже спать сейчас.
Я чувствовал себя дураком, но продолжил:
— Вы не отказались бы взглянуть, пришла ли она, мисс Холланд?
Следует отдать должное гувернантке: она всегда делала то, о чем ее просили. Не ее забота — зачем! Элси Холланд положила трубку и послушно ушла.
Двумя минутами позже я услышал ее голос:
— Мистер Бартон?
— Да!
— Агнес нет дома, это точно.
Теперь я знал, что мои подозрения верны.
Я услышал неясный шум голосов в трубке, затем со мной заговорил сам Симмингтон:
— Хэлло, Бартон, что случилось?
— Ваша горничная Агнес не вернулась до сих пор?
— Нет. Мисс Холланд только что посмотрела. Ведь не было никакого несчастного случая, не так ли?
— Никакого несчастного случая, — подтвердил я.
— Вы хотите сказать, что имеете основания предположить, будто с девушкой что-то произошло?
Я сказал мрачно:
— Я бы не удивился.
…Я плохо спал в ту ночь.
Я думаю, что даже во сне кусочки головоломки вертелись в моем уме. Я уверен, что, если бы я приложил к этому усилия, я мог бы разрешить все проблемы тогда же и там же. Иначе почему все эти фрагменты так упорно преследовали меня?
Что мы знали к этому времени? Достаточно много, или, я могу утверждать, мы знали то, что знали. Но почему мы не могли проложить путь к этому подспудному знанию? Все было на виду, а мы не могли до всего этого дотянуться.
Я лежал в постели, беспокойно ворочаясь.
Ведь была же какая-то схема; и если бы только я сумел уловить ее! Я должен знать, кто писал эти чертовы письма. Там был след, куда-то ведущий, и если бы я сумел пройти по нему…
В то время, как я засыпал, в дремлющем мозгу раздражающе вертелись слова: «Нет дыма без огня. Нет дыма без огня. Дым… Дым? Дымовая завеса… Нет, это было во время войны… Военная фраза. Война. Клочок бумаги… Всего лишь клочок бумаги. Бельгия — Германия…»
Я уснул. Я видел во сне, что вывожу на прогулку миссис Дан-Кэлтроп, превратившуюся в борзую, — на прогулку, на поводке и в ошейнике.
Меня разбудил настойчивый телефонный звонок.
Я сел в постели, взглянул на часы. Было половина восьмого. Мне еще не могли звонить. Но телефон дребезжал в холле внизу.
Я выскочил из кровати, набросил халат и помчался вниз. Я столкнулся с Патридж, выходящей из задней двери, от кухни.
Я поднял трубку.
— Алло?
— О… — Я услышал облегченное всхлипывание. — Это вы!
Голос Меган. Голос Меган, неописуемо жалкий и испуганный.
— О, пожалуйста, приходите… придите. Пожалуйста! Вы придете?
— Я иду немедленно, — сказал я. — Вы слышите? Немедленно!
Я помчался наверх, перескакивая через две ступеньки сразу, и ворвался к Джоанне.
— Слушай, Джо, я бегу к Симмингтонам.
Джоанна подняла с подушки светлую кудрявую головку и потерла глаза, как маленький ребенок.
— Почему?.. Что случилось?
— Я не знаю. Звонила эта малышка — Меган. Она вне себя.
— Что это, как ты думаешь?