– Ты мне не муж, поэтому рогоносец ты – условный, – нагло заявила Бояркина.
Подлесный вспыхнул:
– И все страдания мои являются условными? Ты это хочешь сказать?
– Не драматизируй, – поморщилась Марина.
– Я и не драматизирую. Это ты драматизируешь. Любого и каждого убивать можно, а тебя, видите ли, нельзя. Ах и ах!
– Но – кто? Кому потребовалась моя смерть?
– Вот это я и хотел узнать.
– Чего ж не узнал? – укорила Марина.
– Не вышло. Не хотелось выступать в роли слепого орудия, но, увы…
– Ты хочешь сказать, что у тебя не было выхода?
– А что, был, ты считаешь? И сын у меня – один.
– Нe знаю. Всегда, по-моему, выход должен быть. Просто тебе очень хотелось уничтожить меня, – капризно надула губки Марина.
– Мне плевать на твоё мнение по этому вопросу. И теперь я буду наблюдать, как ты выберешься из капкана. – Дмитрий подчеркнул сначала «я», а затем «ты».
– Я, по-твоему, в капкане?! – всполошилась Марина. Она даже рюмку с коньяком отодвинула от себя.
– Ты не поняла разве? Ты же обречена. Деньги-то исполнителям уплачены.
– Можно подумать, что ты не обречён! – перешла в наступление Марина. – Тебе что поручили? Ты должен был убить меня. Но ты не сумел попасть в меня с пятидесяти метров. Сколько ты пуль выпустил? Напишешь в объяснительной: я стрелял в воздух, но не попал.
– Там больше пятидесяти было! И я говорил тебе, что я не смог! А стрелять я умею не хуже любого…
– Киллера, – подсказала Бояркина.
– Это ты меня сделала киллером! – вскричал Дмитрий.
– Надо же было из тебя хоть что-то сделать, – с усмешкой заявила Бояркина.
– Да пошла ты!.. – вспылил Дмитрий.
Марина возмущённо вскинула брови, однако от вербального выражения своих чувств воздержалась. Ссориться с Дмитрием отнюдь не в её интересах, практически они оба в одинаковом положении и поэтому…
– Слушай, Диман, нам надо действовать сообща, – решительно сказала она.
– Что ты предлагаешь? У тебя есть запасные паспорта?
– Паспортов у меня нет.
Подлесный злорадно ухмыльнулся:
– Я, кстати, предлагал тебе обзавестись. Но ты, однако, крохоборка…
– Ты меня называешь крохоборкой? – ощетинилась Марина.
– Но паспорта, согласись, нам бы сейчас очень даже пригодились.
– Скрываться, по-твоему, – единственный выход?
– Что ещё? Ну давай я тебя пристрелю. Это будет второй. Ещё не поздно.
– Что? Пристрелишь? – Бояркина задумалась. – Действительно, это идея. Ты будто бы убил меня, выполнив заказ, а на самом деле… Да, мне надо спрятаться.
Дмитрий усмехнулся:
– На всю оставшуюся жизнь?
– Нет, пока не выясню, кто сделал этот заказ.
– И как ты выяснишь?
– Надо подумать. Если кто-то это делает, то, очевидно, он на что-то рассчитывает.
– А если из мести? – задал вопрос Дмитрий. – Ты ведь штучка ещё та.
– Если из мести, то это ты, – огрызнулась Марина, подливая коньяку себе и собутыльнику.
– Да, конечно, и сам себе деньги заплатил. Плюс ещё посредникам.
– Денег, извини, я не видела, – с многозначительной улыбкой заметила Бояркина.
– Ты несёшь чушь.
– Ладно, не кипятись. И давай думать.
– Я являюсь рядовым киллером, – пожал плечами Дмитрий. – Так что думай сама, старушка.
– Я ничего не могу придумать. Я знаю только, что надо выждать. Нельзя мне сейчас появляться на людях.
– Если тебе и нельзя, то труп твой должен и обязан участвовать в таком великолепном и незабываемом шоу, как похороны. Согласна?
Марина согласилась с ним:
– Да, нужен труп.
– Ты ещё скажи, что я должен найти и замочить дамочку твоего возраста и комплекции, а потом обезобразить лицо и другие части тела, на которых имеются особые приметы.
– А ты не ёрничай! – прикрикнула Марина. – Что-то всё равно надо делать.
– Ты всерьёз? Да ты рехнулась, приятельница!
– Ладно, ты сам себе подливай… Но они же должны поверить, что я умерла.
– Вот и умри, – с милой улыбкой предложил Дмитрий. – Не нажилась ещё, что ли? Я вот почти и готов, мне, если честно, вообще всё надоело.
– Ну а мне нет. Диман, придумай что-нибудь! – взмолилась Марина.
Подлесный размышлял недолго.
– Давай сожжём твою машину, – предложил он. – Якобы ты сгорела.
– Машину сжечь? – ужаснулась Бояркина. – Да ты с ума, я вижу, сошёл!
– Ты права. В этом случае должны остаться останки твоего трупа, – кивнул Дмитрий.
– Что-нибудь такое бы, чтобы и машину мою, слышь, Диман, не сжигать…
– Можно ещё утопить. Кстати, машина в этом случае не так сильно пострадает. А другой положительный момент, что у тебя будет какое-то время.
– Время? О чём ты? – не поняла Марина.
– Утопленники нередко всплывают спустя продолжительное время. Подумают, что ты утонула и тебя унесло куда-то бурным течением.
– Да, этот вариант получше. Машину можно будет, думаю, восстановить.
– Но учти, что прошить автомобильчик автоматной очередью всё равно придётся.
– Автоматной очередью? Это обязательно? – растерянно проговорила Марина.
– А как же! Я выпускаю очередь – ты теряешь управление, потому как ранена или убита, и машина летит с моста в реку. Именно таким образом, я думаю, всё должно выглядеть. Разве не так?
– С моста – в реку? Да это то же самое, что и сжечь её дотла! – Марина с тревогой наблюдала за невозмутимым выражением лица Дмитрия. – И почему же с моста-то? Ведь надо же как-то поаккуратней.
Дмитрий поморщился и пожал плечами.
Спустя некоторое время Марина задумчиво произнесла:
– Может быть, Диман, лучше было бы через твоего Гену попробовать?
– Мой Гена – это твой Иван Иванович, – с раздражением сказал Дмитрий.
– Это не мой Иван Иванович. Скажи, как он говорит, этот Гена?
– Обыкновенно говорит.
– От хохла в его выговоре ничего нет?
– Не замечал.
– А голос какой? – продолжала допытываться Бояркина.
– То есть?
– Бас, тенор, баритон?
– Совместных распевок у нас не было. Но не бас и не тенор. Что-то среднее.