— Не переживайте так сильно, Ирина. Я вам визитку оставлю — позвоните, как немножко успокоитесь, мы что-нибудь придумаем. Только позвоните, хорошо? Можно не завтра.
Собственно говоря, этой работой она и обязана Игорю — он терпеливо ждал звонка полторы недели. Встретил, познакомил с Иваном Филипповичем, поручился, посодействовал приему и акклиматизации на новом месте. Ухаживал ненавязчиво, спокойно, ни к чему не подталкивал — чувства родились и вызрели сами. Ныне Игорь — кандидат в мужья. Свадьбу решили играть через год, и непременно в Анталии — чем-то край турецкий Игорю глянулся. Ирина не возражала, поскольку за границей не была отродясь — зарплата не позволяла. Теперь же, когда на работу и домой она ездила на машине, ужинала раз в неделю в ресторане, косметику покупала в профильных магазинах, а не на лотках «блошиного» рынка — почему бы и нет? Хоть Анталия, хоть Италия, хоть Австралия — в конце концов, там точно будет не хуже, чем в местном загсе с его помпезными колоннами и тяжеленной многоярусной люстрой над головой, при виде которой хотелось немедля выбежать из зала, даже не обмениваясь кольцами.
Пискнул селектор, отвлекая Иру от размышлений.
— Да, Иван Филиппович?
— Ирина Сергеевна, зайдите ко мне, будьте добры. Вот так вот. На «вы» и шепотом. Так он ее вызывал всегда, потому как селектор настроен на громкую связь и упаси боже, если кто из посетителей услышит панибратство в обращении начальника к подчиненному. Серьезная фирма, и все в ней серьезно — как на заседании ученого совета в институте. Силен контраст с орущим хриплым радио на подстанции, где твоя фамилия звучала так, словно ты уже заранее в чем-то виноват… Ира легко поднялась, поправила слегка смявшуюся юбку, подхватила со стола красную папку с золотым витиеватым тиснением «На подпись» и толкнула массивную, из мореного дуба, дверь в кабинет.
Директор сидел в солидном — куда там Ириному роликовому — кожаном кресле, которое так и тянуло назвать троном, а помещавшемуся в нем Ивану Филипповичу вручить скипетр и державу в обе руки и склониться земно. Впрочем, и в серой «тройке» он выглядел внушительно — довольно крепкий еще мужчина, несмотря на шестой десяток лет, поредевшую и побелевшую по периметру шевелюру, крупный, плечистый, внушающий невольное уважение и уверенность. В руках он крутил поблескивающий золотом «Паркер», перебрасывая его с ладони на ладонь. Дорогая игрушка, подарок каких-то там зарубежных партнеров, которым Филиппович неимоверно гордился, берег и пользовался только в исключительных случаях.
— Звали, Иван Филиппович?
— Звал, Ириша, звал. У тебя там далеко прибор твой, что давление меряет?
— Нет, в столе. Вас что-то беспокоит?
Директор досадливо поморщился.
— Да черт его знает. Голова как чумная какая-то. Кашель с утра снова задрал…
— Реже курить вам следует, — непререкаемым тоном изрекла Ира, — не первый же уже раз говорю.
— А, перестань! — отмахнулся Филиппович. — То нельзя, это нельзя… Так и жить незачем будет, если вашими врачебными советами прибавляться. Давай, тащи свой давленометр.
Когда она вернулась, директор уже избавился от пиджака и закатывал рукав рубашки. Васнецова привычным движением перебросила фонендоскоп через шею, проворно обернула манжету вокруг плеча Филипповича, прицепив манометр на его нагрудный карман.
— С утра принимали что-то?
— Нет, только с вечера, — ухмыльнулся директор. — В сауне.
— Иван Филиппович!
— Знаю, уже знаю, что ты скажешь. Прекрати. Я там по делу парился, не от хорошей жизни.
— Ну, какая сауна может быть с вашим давлением и астмой? — сердито произнесла девушка. — Детский сад! И алкоголь, разумеется?
— Ирочка, так хорошие контракты просто так, без вреда для здоровья, не подписываются, — подмигнул директор, с намеком покрутив «Паркер» в пальцах свободной руки. — Ты что ж думаешь — Филиппыч совсем без понимания своего возраста, в баню к девкам потрусил?
— Ничего я не думаю, — слегка покраснев, ответила Ирина, прижимая мембрану фонендоскопа к локтевому сгибу директора. — Все, тихо сидите, мешаете.
После нескольких нажатий груши стрелка на манометре поползла в сторону убывания делений шкалы — и первый удар уверенно зафиксировала на уровне цифр «190».
— Чудесно!
— Что, высокое сильно?
— Высокое очень сильно, — гневно ответила девушка, выпуская воздух из манжеты. — Под потолок. Ну почему вы меня никогда не слушаете, а?
— Пойми, дитя, иногда надо идти на жертвы, — уже серьезнее ответил Иван Филиппович. — Зато теперь — контракт с итальянцами у нас в кармане, сегодня подписывать будем. Игорь их полгода уламывал, ты в курсе, надо понимать. А вчера уж и договорились — все чин-чинарем, под коньячок и осетринку.
— Коньячок! — Ира закатила глаза, нащупывая пульс на запястье директора. Напряженный пульс, просто до неприличия напряженный, и частый.
— Зато теперь, когда законтачим, работа у нас пойдет по-новому. Когда у вас там с Игорем намечено?
— Что намечено?
— То, что намечено, — усмехнулся директор. — А то я не знаю, чем мои подчиненные занимаются. Куда он там тебя тащит, на Кипр, что ли?
— В Анталию хотел…
— Дались ему эти мечети. Ладно, пусть вас турки развлекают, раз так захотели. Хотя я бы вам предложил что поинтереснее…
— Иван Филиппович?
— Ладно, иди уж. Все равно не скажу, сюрприз к свадьбе будет. Хороший такой сюрприз, на четырех ведущих колесах. Все, иди, иди, работа стоит.
Ира несколько раз вдохнула и выдохнула, не веря. Игорь уже очень давно мечтал о джипе — мощном, вместительном, большом, на котором можно смело отправиться в давно планируемое обоими путешествие куда-нибудь к морю, дикому пляжу и палатке на берегу, у костра, — но все откладывал покупку, поскольку игрушка эта дорогая как в цене, так и в обслуживании.
— Вы… серьезно?
— Девочка, да разве такими вещами шутят? — Филиппович покачал головой. — Не обижай старика…
Он внезапно раскашлялся, потянув из стола ингалятор астмопента, потряс, вставил насадку в рот и несколько раз надавил на распылитель.
— Япона мать!
— Иван Филиппович, нельзя так много…
— Да, знаю, нельзя, слишком хорошо — это тоже плохо. Только без него мне никак, сама видишь.
— Это какая доза за сегодня? — нахмурила бровки Ира. — Вы же знаете…
— Не помню. Ладно, все, разговор закончен. На, кстати, вот проект письма к ним — набери, два экземпляра мне на подпись, и к себе в сейф. И чтобы ни одна живая душа, понятно?
— Понятно.
Уходя, Ирина слышала, как директор нехорошо, с надрывом, кашляет. Угрохает себя, честное слово! Астма в анамнезе, давление скачет — и все туда же, в сауну. И коньяк. И уже почти пустая пачка сигарет на столе. И астмопент в лошадиных дозах. Нет, мужики все равно остаются детьми, даже если возраст говорит об обратном.