– Вот это я понимаю, комиссар, – прокомментировал Некрасов. Кто-то хихикнул, а я отметил, что младший политрук тоже нарушил командирскую этику, пусть и не так открыто, как Земскис.
Потом я сразу же перекинулся на четвертую страницу, в международные новости, решив, что представители еврейского народа обождут. Самое интересное касалось, разумеется, Гейдриха.
«Покушение на гитлеровского наместника… Гейдрих ранен… В Чехии и Моравии введено чрезвычайное положение.
Стокгольм, 27 мая (ТАСС). Как передает германское информационное бюро из Праги, там опубликовано сообщение германских властей о том, что сегодня на исполняющего обязанности «протектора Чехии и Моравии» Гейдриха совершено покушение. Гейдрих ранен. За поимку лиц, совершивших покушение, объявлено вознаграждение в размере 10 миллионов крон».
– Это сколько на наши будет, а? – спросил Пимокаткин.
– На пиво хватит, – ответил Молдован. – И на раков, если что.
Мухин с умным видом заметил:
– Вот и этот Гейдрих тоже на «гэ».
– И что? – спросил Старовольский, хотя ежу было понятно, что бытовик имел в виду. Мы так еще в школе шутили. До войны.
– А они там все на букву «гэ». Гитлер, Гиммлер, Геринг, Геббельс. Германия, говно.
– По-немецки это, положим, не совсем так… Гитлер и Гиммлер, они на «ха», а Германия и вовсе «Дойчланд», – смущенно пожал плечами младший лейтенант (вот уж действительно, горе от ума, детских шуток не знает). – Кстати, вы еще Гесса забыли. Тот действительно на «гэ».
– Ага. И этот еще, как его, Йобль.
– Кончай языком чесать! – оборвал Мухина Некрасов. – Давай, Аверин, читай дальше. А то с этим демагогом точно без ужина останешься. Как там в Чехии?
В Чехии было беспокойно. Оказывается, в октябре прошлого года там прошли огромные антигерманские демонстрации. (Странно, но раньше об этом не писали.)
– Молодцы славяне, – заметил Шевченко. – У них там с немцами всегда нелады. Еще при Яне Гусе и Яне Жижке. Я книжку старую читал.
В ответ, сообщалось в газете, обер-бандит Гиммлер направил «для кровавой расправы с чехами отличившегося на убийствах и зверствах в Германии своего заместителя Гейдриха. Специалист по злодействам, Гейдрих жестоко расправился с мирным населением. Он объявил военное положение в шести округах, в которых производились массовые убийства населения». В итоге Гейдриха назначили исполняющим обязанности протектора Чехии и Моравии.
– А протэхтор це хто? – спросил Саня Ковзун.
– Протэхтор це така людына, яка очолюе протэхторат. Або тварына, – ухмыльнулся в ответ Шевченко. Я понял не всё. Ковзун тоже.
– А шо такэ протэхторат?
Это ему объяснил Старовольский. Основательно и терпеливо.
– Протекторатом немцы назвали присоединенные к рейху территории Чехословакии. В отличие от Судетской области, переданной им по мюнхенскому соглашению, они их официально не аннексировали, а как бы взяли под покровительство, слово «протекторат» как раз это и означает. Словакию они объявили независимой. Очень ловкий трюк. Правда, Алексей?
Я не сразу сообразил, что он обращается ко мне – вероятно, как к политбойцу, – а когда понял, согласился.
– Ловкий. Получается операция в три хода. Сначала по международному решению и прикрываясь правом наций на самоопределение они оттяпали от Чехословакии большую территорию…
– Важную в стратегическом отношении, – добавил грамотей Шевченко.
– Потом якобы поддержали словаков, – продолжил я. – Не ради себя, а ради другого народа. Снова право наций.
– Точно, – сказал лейтенант. – А потом взяли под защиту остатки разваленной ими Чехословакии, будто бы ради того, чтобы спасти ее от хаоса. И стали насаждать там свои порядки. Без формального, повторяю, присоединения к рейху. И Европа это проглотила. И еще неизвестно, как бы смотрела на это, не начнись в тридцать девятом война.
Я стал читать дальше.
В заметке говорилось: «Вся дальнейшая деятельность Гейдриха – этого палача чешского народа – заключалась в систематическом зверском истреблении чехов». Сообщалось, что десятки тысяч людей были убиты и замучены в тюрьмах, сотни тысяч находились в концлагерях. Гейдриха прозвали «палач на гастролях», потому что из Чехии он направился в Норвегию, «где обучал квислинговских уголовников расправляться с норвежским населением».
– Кисловские уголовники – это какие? – спросил заинтересованно Мухин. Старовольский объяснил про Квислинга.
– Вроде полицаев, что ли? – сообразил бытовик. – Так бы и писали. А то чуть что, так сразу «уголовники».
Некрасов молча показал ему кулак.
В начале мая палач чешского народа находился во Франции. Однако «в связи с тем, что за последнее время в Праге, Моравской Остраве, Брно, Кладно и других городах и округах Чехословакии произошли серьезные выступления против оккупантов, а в Брно был разоружен немецкий гарнизон, Гейдриху было дано указание немедленно оставить Париж и вернуться в Чехословакию».
– Гарнизон разоружили, во дают чехословаки! – восхищенно присвистнул Зильбер. Старовольский скептически покачал головой. Мне тоже не поверилось – гарнизон в крупном городе, практически в рейхе – да случись такое, об этом бы твердили все газеты. Может, написали в предыдущих номерах, которых я не видел? И как это «разоружили» – без боя, что ли? У них, выходит, там вовсю идет восстание, и немцы толпами сдаются в плен?
– Что дальше? – спросил Некрасов.
Теперь, после покушения, протекторат Чехия и Моравия был объявлен на чрезвычайном положении. В Праге запрещено появление на улицах с 21 до 6 часов.
– Раньше, значит, было можно? – слегка удивился Шевченко. Я тоже подумал, что, похоже, оккупация бывает разной и в Чехии она чуть-чуть другая, чем у нас. И как это следует понимать – «протекторат объявлен на чрезвычайном положении»? У них там прежде нормальное было положение? Патриоты разоружают гарнизоны в городах, а дела идут обычным порядком? Или положение стало еще более чрезвычайным?
В приказе о комендантском часе указывалось, что всякий, кто появится на улице после 21 часа, будет расстреливаться на месте. Все пивные, рестораны, театры, увеселительные места закрывались. Дополнительно объявлялось, что будут расстреляны вместе со своими семьями все, кто знает о местонахождении виновников покушения и не сообщает об этом властям.
– Что-нибудь еще есть про Гейдриха? – спросил Некрасов.
– Здесь всё.
– Посмотри-ка в другом номере.
Взяв последнюю «Правду», за 29 мая, я сразу же нырнул в конец, где обнаружил «Подробности покушения на Гейдриха». Из Лондона передавали, что на него покусились в 10 часов 30 минут, на Штроссмайерском шоссе, одной из главных автомагистралей, ведущих из Праги в Берлин. Покушавшихся было двое, тридцати – тридцати пяти лет, оба ушли по шоссе, причем один бежал, а другой катил на велосипеде. На месте остался чемоданчик с наклейкой маленькой пражской гостиницы.