Я подошла к стойке, за которой, по всей видимости, должны были работать библиотекари. Один из них, совсем молодой человек, оторопело взглянул на меня и громким шепотом спросил, поджав губы:
– Что вы здесь делаете, юная леди?
– Ищу некоторые материалы для изучения.
Библиотекарь слегка отпрянул назад, будто я спросила его о чем-то не совсем приличном, например, о том, где здесь туалет.
– Простите, но наш читальный зал обслуживает только серьезных исследователей.
– Почему вы думаете, что я – не серьезный исследователь? Моя учительница дала мне задание написать очень важный… э… отчет.
Теперь библиотекарь наклонился вперед, а его лицо покраснело.
– Это, к вашему сведению, не обычная библиотека, а крупнейшее в мире собрание архивных материалов. У вас есть наш читательский билет?
– Э… нет, – призналась я и подумала, как повела бы себя в такой ситуации бабушка Трокмортон. Затем, в свою очередь, наклонилась ближе к библиотекарю и надменным тоном спросила: – По-вашему, выходит, что британский гражданин не имеет права ознакомиться с этими документами?
Библиотекарь замялся, придумывая, как ему ответить, затем сказал:
– С этими документами имеет право ознакомиться любой британский гражданин, но только серьезный и образованный, а не какая-то шпана.
Шпана? Это я – шпана?
– Чтобы ознакомиться с нашими материалами вы должны подать заявление, получить разрешение, а после этого вам выдадут читательский билет, – надменно растолковал мне библиотекарь. – А теперь немедленно убирайтесь прочь, иначе я прикажу швейцару вывести вас за дверь. Вы этого не желаете, я думаю?
– Нет, конечно. Но может быть, вы позволите мне просто мельком взглянуть на полки?
Он сложил руки на груди и отрицательно покачал головой.
– Ладно, – вздохнула я и поплелась к выходу, делая вид, что удручена своей неудачей. Изобразить это в той ситуации было, поверьте, совсем нетрудно.
Но на самом деле я и не думала сдаваться. Еще подходя к двойным дверям читального зала, я заметила выходящие в тот же коридор другие двери, и их было достаточно много. В эти двери то и дело входили или выходили клерки с кипами книг и бумаг в руках. Я решила, что эти двери могут вести в какие-то дополнительные архивы. Открывая дверь читального зала, я обернулась через плечо – тот мерзкий библиотекарь продолжал смотреть мне вслед. Я сделала ему ручкой и вышла в коридор, и здесь заглянула в первую же дверь слева.
Передо мной открылся зал, забитый ломящимися от бумаг полками, между которыми были втиснуты крохотные клетушки-кабинеты. Больше всего это помещение напоминало вольер для кроликов.
Я огляделась, пытаясь хоть что-то понять в этом лабиринте, но единственными опознавательными знаками на полках были таблички с номерами.
«А чего ты ждала? – спросила я себя. – Надеялась увидеть крупные надписи? «Книги по истории Изумрудной таблички», например?»
Многие кабинеты были заняты, некоторые оставались пустыми. Я пробиралась вперед, стараясь никому не попадаться на глаза, и вдруг уткнулась взглядом в знакомое имя на двери одной из клетушек: «Телониус Мунк».
Мунк. Имеет ли он какое-то отношение к Августу Мунку, основателю Музея легенд и древностей? К тому самому джентльмену, который купил целый склад брошенных вещей, полный удивительных артефактов, закончивших свой путь в подвале нашего музея? Слишком странное стечение обстоятельств, чтобы не попытаться узнать больше об этом Телониусе Мунке.
Я просунула голову в дверь кабинета и растерялась, обнаружив его пустым. Не зная, что мне делать дальше, я вышла назад, в проход между полками и клетушками кабинетов, и тут же едва не врезалась в старичка, ковылявшего с охапкой книг и свитков.
– Прошу прощения, – сказала я, делая попытку поддержать старичка и не дать ему опрокинуться. Он был сгорбленным от старости, с пожелтевшей, как старый пергамент, кожей и лысой головой, на которой сохранилось лишь несколько серебряных волосков за ушами. Надетый на старичке сюртук уже лет пятьдесят, как вышел из моды.
– Вы провалились в кроличью нору? – моргнул старичок. – Или прошли сквозь зеркало?
Я тоже любила книжку про Алису и сразу почувствовала симпатию к старичку.
– Ни то ни другое, – улыбнулась я. – Скажите, вы сейчас никуда не спешите?
– Пожалуй, что нет, – ответил старичок и негромко рассмеялся. Его смех напоминал шуршание бумажных листов. – Думаю, все здесь давно забыли о том, что я вообще существую. Кроме вас, разумеется. Так что давайте не будем топтаться возле моей двери и войдем внутрь, чтобы я мог, наконец, освободиться от своей ноши.
Радостно ухватившись за свалившуюся прямо мне в руки возможность, я прошла вслед за Телониусом Мунком в его крошечный, заваленный книгами и пылью кабинет.
– Благослови вас Господь, – сказал старичок, добравшись до своего стола и усаживаясь в кресло. – Вы сказали своей маме, что сегодня припоздаете к чаю?
– Извините?
– Прошу прощения, – он моргнул, снял с носа очки, протер их обшлагом рукава и снова вернул на место. – Чем могу вам помочь, Алиса?
– Нет, нет, – я едва не рассмеялась, когда поняла, что он всерьез принимает меня за Алису. – Я Теодосия…
Я едва не сказала «Теодосия Трокмортон», но в последнюю секунду решила обойтись без фамилии. На всякий случай.
– Вам нужна информация об императоре Теодосии? – радостно оживился он.
– Нет, это меня зовут Теодосия.
Он поднял руку, чтобы остановить меня, затем открыл ящик письменного стола, пошарил в нем и вытащил большую изогнутую медную трубу. Ее узкий конец он приставил себе к уху, а широкий раструб направил на меня.
– Повторите, пожалуйста, – попросил он.
– Я. Сказала. Что. Меня. Зовут. Теодосия.
– А, – разочарованно протянул он. – Значит, вам не нужна информация об императоре Теодосии?
– Боюсь, что нет.
– Никто не интересуется этим императором, – огорченно заметил Телониус Мунк. – А он, между прочим, заметная фигура в мировой истории.
– Нисколько не сомневаюсь, – поддакнула я, не желая огорчать старичка. – Но меня, на самом деле, интересуют древние тексты, имеющие отношение к Изумрудной табличке египетского бога Тота.
Рассеянный до этого взгляд Телониуса Мунка вдруг стал острым и заинтересованным.
– Это… для доклада, который мне поручили сделать… в школе.
– Отлично, – кивнул головой старичок. – Я всегда говорил, что девочки не менее способны к учебе, чем мальчики.
Он поджал губы и уставился в пустоту. То ли вспоминал, есть ли в музейном архиве интересующие меня материалы, то ли задремал с открытыми глазами. Я уже решила, что Телониус Мунк забыл обо мне, и как раз в этот момент он заговорил вновь: