– Извините меня, мадам, – прервал ее мужской голос, уважительно, но твердо. – Боюсь, что вас, мисс Брум, я буду вынужден просить удалиться. Мы из полиции, ведем беседу с миссис Уотерхаус.
– Вы полицейские? – задумчиво проговорила Рона. – Да-да, я вас, кажется, где-то видела.
– Мы из Торминстера. Я суперинтендант [18] Тиммс. А это детектив-инспектор [19] Карсон. Ваш брат нас знает.
– И вы допрашиваете миссис Уотерхаус? – холодно спросила Рона. – По поводу смерти ее мужа? А почему не дали ей возможность вызвать адвоката?
– Миссис Уотерхаус ничего об этом не говорила, – произнес суперинтендент, как будто оправдываясь.
Рона повернулась к постели.
– В таком случае, Анджела, я вам советую послать за ним. А до его прибытия вы имеете право не отвечать ни на какие вопросы.
– Их вызвал Сирил.
– Я с ним поговорю. – Рона выглянула за дверь и посмотрела на меня. – Дуглас, найди, если сможешь, мистера Уотерхауса и попроси немедленно прийти сюда.
Повернувшись к лестнице, я чуть не столкнулся с Гленом. Он проскользнул мимо меня, заговорщицки подмигнув, и скрылся в спальне. Я остался послушать.
– Доброе утро, Анджела. Привет, Рона, ты уже здесь? О, Тиммс, а вы как тут оказались? И Карсон тоже? Какая встреча!
– Вы должны знать, доктор, по какому поводу мы сюда прибыли, – проговорил суперинтендант немного раздраженно. – С учетом открывшихся обстоятельств наша обязанность допросить миссис Уотерхаус.
– Хорошо, хорошо, не нужно на меня тратить свое красноречие, – весело проговорил Глен. – Если я правильно понял, вы решили действовать по горячим следам и выдавить из нее что-нибудь дискредитирующее, не дав опомниться.
– Это совсем не так, доктор! – гневно возразил суперинтендант. – Вы хорошо знаете, что мы обязаны задать миссис Уотерхаус рутинные вопросы, и закон требует, чтобы она на них ответила.
– Совершенно с вами согласен, – спокойно отозвался Глен. – Только сейчас она этим заниматься не может. Миссис Уотерхаус является моей пациенткой, и я заявляю, что в данный момент она находится на грани нервного срыва и фактически недееспособна. Если вы настаиваете на продолжении допроса, то ответственность за ее жизнь ложится на вас.
Суперинтенданту ничего не оставалось, как признать поражение.
– Ну что ж, доктор, в таком случае мы вынуждены допрос отложить.
Глен кивнул:
– Именно так, мой дорогой. А теперь я прошу вас выйти, чтобы я мог осмотреть пациентку.
Я поспешил вниз по лестнице, не желая сталкиваться с полицейскими. Затем свернул в библиотеку. А там сидящий в кресле у камина Сирил Уотерхаус с газетой «Таймс» в руке вопросительно посмотрел на меня.
– Вы хотели меня видеть, мистер Сьюэлл?
Честно говоря, трудно сказать человеку в лицо, даже если он вам неприятен, что общаться с ним вам хочется меньше всего.
– Вообще-то, – ответил я, замявшись, – я зашел сюда просто так, подождать, пока освободится Анджела.
– О, Анджела, да, она занята. С полицейскими.
– Их только что выпроводил доктор Брум, – сообщил я не без злорадства.
Сирил слегка покраснел.
– Вы, я вижу, принимаете слишком близко к сердцу дела вдовы моего брата.
– Естественно. Мы были очень дружны с семьей вашего брата, с ним и его женой. – Затем я не удержался и добавил: – И мысль, что она могла его отравить, нам кажется абсурдной.
– Я не удивляюсь, – спокойно ответил Сирил.
– А то, что вы для подтверждения своих вздорных подозрений взялись перехватывать ее письма и вскрывать, так это вообще хамство.
Представляете, Уотерхаус даже не рассердился. Я не встречал человека, который бы умел так держать себя в руках.
– Вы резки, мистер Сьюэлл, и я вас понимаю, – произнес он на удивление мягко.
– Иногда прямота помогает разрядить атмосферу.
– Думаю, вы правы. В таком случае отвечу вам столь же прямо. Я подозревал вдову моего брата в том, что она его отравила, и продолжаю подозревать. И любые меры, которые могут доказать ее вину или оправдать, считаю приемлемыми. Своих убеждений я не скрывал ни от Анджелы, ни от полицейских.
– Вы их сформировали сразу же, как только узнали о смерти брата?
Странно, но я тоже успокоился, и мы сейчас говорили так, как будто обсуждали погоду.
Уотерхаус поразмышлял.
– Не совсем так. Однако как только я ознакомился с обстоятельствами его смерти, моментально возникло подозрение, которое постепенно перешло в убеждение. Я не успокоюсь, пока его не докажу или опровергну. Это меня оправдывает.
– То есть вы убеждены, что вашего брата убили?
– Убежден.
– И это дело рук Анджелы?
– Если откровенно, я не сильно верю в ее непричастность.
Я почувствовал, что спокойствие меня покидает.
– Только потому, что у нее, по вашему мнению, был мотив?
– А разве этого не достаточно? А кроме того, вы помните, я упоминал флакончик с лекарством? Его до сих пор не нашли. Анализ содержимого этого флакончика многое бы прояснил.
Он был прав, и это следовало признать. Я тоже так думал. Но предположим, в этом ужасном флакончике найдут мышьяк. Что помешает полиции и Уотерхаусу утверждать, что его подсыпала туда Анджела?
Как будто догадавшись, о чем я думаю, Сирил вдруг сказал:
– Кстати, мистер Сьюэлл, на вашем месте я бы посоветовал Анджеле взять себе другого доктора.
– Почему?
– Потому что, во-первых, я Бруму не доверяю, а во-вторых, это лучше сделать раньше, чем у него начнутся неприятности.
– Довольно инсинуаций! – возмутился я. – Напомню, что, несмотря на все ваши усилия, Анджела пока остается хозяйкой этого дома, и не пора ли вам перестать злоупотреблять ее гостеприимством? Переезжайте в гостиницу и плетите оттуда козни сколько хотите.
– Позвольте мне в этом обойтись без ваших советов, – холодно произнес он. – Не думайте, что мне самому приятно здесь находиться, но я чувствую, что для установления истины это необходимо. Прошу учесть, что я единственный, кто защищает интересы Джона.
– Браво, мой дорогой защитник, – донесся бесстрастный голос из дверного прохода. Ну разумеется, это был Глен. Он продолжил, не меняя тона: – Извините, но, как доктор вдовы вашего брата, я вынужден констатировать, что ваше присутствие здесь крайне нежелательно, поскольку сильно подрывает ее и без того истощенную нервную систему. А то, чем вы до сих пор занимались в этом доме, с успехом продолжит полиция.