Патрик взял ручку Грейси и помахал ею:
— Пока, мамуля!
Элен еще немного постояла, глядя на две пары глаз, уставившихся на нее.
— У нее глаза той же формы, что у тебя, — сказала она Патрику. — Цвет мамин, а форма твоя.
— А ты еще посмотри на наши одинаковые лысины!
Патрик взял Грейси под мышку и наклонил голову, демонстрируя свою макушку.
Элен рассмеялась и вышла из комнаты, но, дойдя до середины коридора, бросилась обратно и, сунув голову в приоткрытую дверь, стремительно произнесла:
— Если-хочешь-надеть-на-нее-синий-кардиган-так-он-в-сумке-в-прихожей-это-все-что-я-хотела-сказать!
Двадцать минут спустя она уже переоделась и стояла у окна в своем кабинете, придерживая рукой занавеску, которую повесил Патрик. Она видела, как тот идет по берегу, держа на руках малышку. Под мышкой у него был зажат зонт, на плече — пляжная сумка. Джек шагал перед ними задом наперед, похоже стараясь рассмешить Грейси. Элен прищурилась… Ну да, Патрик надел на девочку именно синий кардиган.
Элен наблюдала за тем, как они остановились неподалеку от воды. Патрик передал малышку Джеку, а сам опустился на корточки и начал копать ямку для зонтика. Он всегда настолько тщательно устанавливал пляжный зонт, что тот, пожалуй, выдержал бы даже циклон.
— Поспеши, — сказала Элен окну. — Она прямо на солнцепеке.
Патрик перестал копать и посмотрел на дом, словно услышал ее. Он вскинул руки над головой, как будто махал Элен с вершины какой-нибудь горы. Элен рассмеялась и помахала в ответ, хотя в этом не было ровно никакого смысла.
Казалось, в Патрике изменилось все, включая жесты и осанку: его движения стали более широкими, свободными, уверенными. Прошло уже около года с тех пор, как они так или иначе пересекались с Саскией, и с каждым месяцем Патрик менялся все сильнее; он становился все спокойнее, счастливее, в нем все больше проявлялась доверчивость, он реже раздражался и злился. Занимаясь домашними делами, распевал деревенские австралийские песенки — с американским акцентом, — песенки о неверных подругах и каменных сердцах. Элен как будто и не знала прежде настоящего Патрика, словно некогда влюбилась в какого-то больного человека, а теперь он стал здоровым. И это ощущалось как неожиданный подарок, как некий дар свободы.
Но все это также вызывало у Элен запоздалый гнев на Саскию, а заодно и на себя, потому что она не поняла вовремя, как сильно влияло на Патрика непрерывное преследование и как оно могло бы влиять и теперь.
Однажды, когда Грейси было всего несколько недель от роду, Элен с Патриком смотрели документальный фильм о какой-то женщине, много лет подряд преследовавшей своего бывшего мужа.
— Вот и я себя так чувствовал, — в какой-то момент сказал Патрик.
Элен была буквально потрясена. Ей и в голову не приходило, каково все это для него.
Она пришла в ужас из-за самой себя. Элен ведь даже не подумала о том, что Патрик, глядя на экран телевизора, может вспоминать собственный опыт, преследование со стороны Саскии. Ну да, все симпатии Элен были полностью на стороне женщины из фильма. Как все это было ужасно для бедняжки! И невозможно хоть как-то оправдать поведение ее бывшего мужа. Элен и размышлять не желала о том, какие на то были причины. Он был просто откровенно плохим человеком: злодей, которого следовало наказать по всей строгости закона. И Элен, сидевшую на диване со спящей Грейси на коленях, потрясло то, что она никогда не проявляла к Патрику сочувствия или внимания, которые готова была проявить к совершенно незнакомой женщине. Ее собственная слепота и предубежденность были просто ошеломляющими.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через такое.
— Да ладно, этой женщине куда хуже, — пожал плечами Патрик.
Но все-таки, когда они ехали в машине, Патрик невольно поглядывал в зеркало заднего вида гораздо чаще, чем другие водители. А когда они с Элен входили в ресторан, его взгляд обегал все помещение, словно в прошлой жизни Патрик был каким-нибудь шпионом. Только теперь он уже не хмурился, как раньше, и у него не было прежнего усталого, агрессивного взгляда. И бессонница у него прошла, и энергии заметно прибавилось. Он выглядел моложе.
— Я как будто выздоравливаю после какой-то очень тяжелой болезни. И каждый раз, когда проверяю свой телефон или электронную почту и не вижу там имени Саскии, словно приз получаю.
Элен с Патриком до сих пор не поженились, но уже начали рассеянно и не спеша поговаривать об этом, придумывать, какой день выбрать. Патрику все еще хотелось обвенчаться где-нибудь за границей. По мнению Элен, это означало, что он еще не до конца излечился… и по-прежнему подозревал в глубине души, что Саския может явиться на их свадьбу.
Элен хотелось бы знать, уехала ли Саския из Сиднея. И гадала, страдает ли та по-прежнему от боли в ноге и встретила ли она наконец какого-нибудь мужчину. Да, это ей действительно хотелось бы знать, но она была слишком суеверна для того, чтобы хоть в «Гугле» поискать страшное имя, а вдруг Саския снова материализуется в их жизни.
Элен наблюдала за тем, как Патрик установил наконец зонт и забрал малышку у Джека. И подбросил ее высоко в воздух. Элен знала, что Грейси при этом обязательно будет громко хихикать. Смеялась Грейси сочно и очаровательно, это были самые вкусные звуки, какие только Элен слышала в своей жизни.
Джек помчался по песку вдоль воды и сделал стойку на руках, поболтав в воздухе длинными стройными ногами.
— Осторожнее, — пробормотала Элен в стекло.
Этим утром за завтраком Джек рассказывал Элен о предстоящем семейном атлетическом празднике.
— Я всем сказал, что ты всех мам победишь в беге! — заявил Джек. — Потому что ты их всех загипнотизируешь! Пух-пух-пух! И они все свалятся на землю!
Элен пробрало восторженной дрожью от того, как Джек совершенно легко, бессознательно поставил ее в ряд с остальными мамами. И тут же она мысленно попросила прощения у Колин.
Она задумалась о том, каково бы это было, если бы она узнала, что должна умереть и кому-то другому придется растить Грейси. До того как у Элен появился ребенок, она, как и многие, испытывала некое меланхолическое удовольствие, воображая собственные похороны. Но теперь мысль о том, что кому-то другому придется принимать решения о жизни Грейси, была просто невыносимой.
Мне очень жаль, что все так сложилось, Колин, но я обещаю, что буду стараться изо всех сил. И я люблю Джека. Я действительно его люблю.
Но все же она любила его не до боли, не так, как любила Грейси.
Но ведь любовь имеет множество разных форм. Элен думала и о тех новых отношениях, которые постепенно выстраивались между ней и ее отцом, о растущей привязанности и уважении. Ведь тот простой факт, что у Дэвида были не такие отношения с Элен, как с его сыновьями, не представлял собой ничего особенного.
Конечно, Джек еще ребенок, и он, возможно, подсознательно ощущает, что Элен любит его не так остро и мучительно, как Грейси, и это вполне могло бы как-то отразиться на его психике. Пожалуй, стоит потратить несколько вечеров на размышления о том, превращается ли она в злую мачеху или нет.