Элен не могла изменить того, что должно было вот-вот произойти, она могла только отреагировать на это.
На какое-то мгновение перед ней возникла ее мать с глазами, возведенными к небесам: «Элен, скажи, дорогая, ты действительно веришь во всю эту ерунду насчет самосовершенствования?»
Она действительно верила. Всем сердцем. Позже мать извинилась за свое замечание. «Наверное, это прозвучало уж слишком покровительственно», — сказала она, и Элен сделала вид, что от потрясения теряет сознание.
— Вообще-то… ты позволишь мне отлучиться на минутку? — Мужчина встал, и его салфетка соскользнула на пол. Он поднял ее, вспыхнув, и аккуратно положил на стол рядом со своей тарелкой. Элен посмотрела на него. — Я просто… — Он махнул рукой в глубину ресторана.
— Конечно. — Элен успокаивающе кивнула.
— В ту сторону, сэр, налево. — Официант сдержанным жестом указал направление к туалетным комнатам.
Она смотрела ему вслед.
Патрик Скотт.
Вообще-то, ей никоим образом не нравилось имя Патрик. Слишком слащавое. Вы могли бы без труда представить, что Патриком зовут вашего парикмахера. К тому же его приятели-мужчины, скорее всего, называли его Скотти. Ну, это и в самом деле идеально подходит для простого австралийского парня.
Если он решил со всем покончить, то определенно будет больно. Всего лишь укол, но чем-то очень острым. Но ведь в Патрике Скотте нет ничего выдающегося. У него обычное приятное лицо — вытянутое, худощавое, со слегка редеющими надо лбом волосами. Обычное телосложение — среднего роста, с довольно широкими плечами, но ничего сверхъестественного в их ширине не было, они не выглядели так, словно Патрик специально над ними работал. Самая обычная работа, самая обычная жизнь. Необычно лишь то, как хорошо она себя чувствовала рядом с ним, причем это ощущение родилось почти сразу, буквально через несколько минут после их знакомства, когда они очутились в пустом до неловкости кафе. Это кафе предложила Элен и пришла в ужас, обнаружив, что в нем практически никого нет, так что их нервные голоса — оба волновались на первом свидании — звучали как будто слишком громко. А три скучающие юные официантки стояли в другом конце зала, не найдя себе занятия получше, чем подслушивать их банальный разговор. В ожидании капучино Скотт вертел пакетик с сахаром, очерчивая им круги и постукивая по столешнице, и тут их глаза встретились, и они оба неловко усмехнулись, осознав весь ужас ситуации. И вдруг Элен почувствовала, как ее тело избавилось от напряжения, будто ей дали мощное успокоительное. Ей показалось, что она уже знакома с этим человеком, что она знает его много-много лет. Если бы она верила в перерождение — а она не то чтобы совсем в него не верила, ведь на своей работе повидала всякое и ее сознание было открыто для самых невероятных возможностей, — то она бы сказала, что они действительно должны были когда-то друг друга знать.
Такая мгновенная вспышка тепла была ей знакома по общению с другими женщинами — о, она была суперзвездой в налаживании отношений с женщинами, — но никогда такого не происходило при встрече с мужчиной.
Так что — да, она действительно едва знала этого геодезиста по имени Патрик Скотт, но ей было бы больно, если бы он с ней порвал. Пожалуй, это было бы хуже, чем просто какой-то легкий укол.
Элен подумала о сотнях, а может быть, и о тысячах историй расставаний, которые она слышала от своих клиентов за многие годы. «Я приготовила ужин из трех блюд для тринадцати его родственников, а когда уже мыла посуду, он вдруг заявил мне, что больше меня не любит!» «Мы провели потрясающий отпуск на Фиджи, и когда возвращались домой и пили шампанское, она вдруг мне заявляет, что съезжает от меня! Под шампанское! Как будто это праздник какой-то!»
Ох, эта неприкрытая боль, которая продолжала искажать их лица, даже если они описывали то, что произошло много лет назад! Уход любимого или пусть даже только возможного любимого был слишком труден для Внутреннего Ребенка. Страх оказаться брошенным, воспоминания о давней боли, ощущение неполноценности и отвращение к себе — все всплывает на поверхность в непрерывной муке чувств.
Элен пыталась наблюдать за собственной ситуацией объективно, как за историей какого-нибудь клиента, в надежде, что сможет отстраниться от нее. Но это не помогало.
Конечно, вся эта паника могла возникнуть и на пустом месте. Патрик, возможно, вообще не думал о расставании. Ведь не было никаких признаков, а уж она-то умела «читать» людей. В конце концов, Элен именно этим зарабатывала на жизнь. Сегодня вечером Патрик с порога заявил, что она выглядит потрясающе, и на его лице было написано искреннее наслаждение, словно ему только что преподнесли подарок. А ведь он не принадлежал к тем лощеным обаятельным типам, которые машинально произносят именно те комплименты, которые хочется слышать женщинам. И во время ужина их глаза то и дело встречались, и эти взгляды можно охарактеризовать как долгие. За ужином Элен отмечала, как Патрик склоняется в ее сторону. Хотя, возможно, он просто неважно слышал — удивительно, какое множество мужчин на самом деле слегка глуховаты. Элен это знала и по опыту прошлых свиданий, и по своей работе.
В то же время Элен чувствовала, что их тела говорят на одном языке, что они дышат в одном ритме, и не потому, что она копировала его движения. Во всяком случае, не намеренно, как это бывало с клиентами.
В разговоре не возникало неловких пауз или затруднительных моментов. Патрик интересовался, в весьма уважительной форме, гипнотерапией. Не говорил: «А ну-ка, покажи мне! Заставь меня кудахтать, как курица!» Он не насмехался или, еще хуже того, не переходил на вежливо-снисходительный тон, чтобы сказать, что, вообще-то, не верит в альтернативную медицину. Не говорил: «Значит, ты постоянно нуждаешься в тренировке?» или «А что, это действительно приносит деньги?». И он не выглядел испуганным. Некоторые из мужчин, с которыми она встречалась, явно по-настоящему боялись, что она может их загипнотизировать без их ведома. Но ему как будто было просто интересно.
И еще, всего несколько минут назад он показал ей фотографии своего сына! Его прелестного светловолосого тощего восьмилетнего мальчишки на скейтборде, и с тромбоном в руках — в школьном оркестре, и на рыбалке вместе с отцом. Уж конечно, Патрик не стал бы показывать снимки, если бы решил, что пора разрывать отношения.
Если только решение пришло к нему спонтанно. Теперь, когда Элен думала об этом, то понимала, что все выглядело до странности внезапным — то, как Патрик вдруг положил на стол вилку и нож, чтобы сделать некое сообщение, и его взгляд устремился куда-то за ее плечо, словно он увидел вдали картинку совсем другого будущего. Элен просто замерла, не закончив фразу. Она как раз рассказывала ему историю одного пациента, одержимого Дженнифер Лопес. Хотя на самом деле это был Джон Траволта, но Элен всегда изменяла детали из соображений конфиденциальности. К тому же с участием Дженнифер Лопес история выглядела более забавной.
Патрик казался таким грустным. И если даже не собирался порвать с Элен, то явно держал на уме нечто неприемлемое или неприятное.