Она почувствовала, как Патрик коснулся ее руки:
— Элен? Хочешь выпить?
Самое интересное, что Дебора понравилась Элен. Дебора — Саския. Она буквально наслаждалась их сеансами. Их болтовней. Как-то раз выразила восхищение ботиночками Деборы, и Дебора — Саския объяснила, что эта обувь не просто хорошо выглядит, но еще и очень удобна. Элен тут же пошла и купила себе точно такую же пару, потратив куда больше денег, чем когда-либо тратила на обувь.
Она и сейчас в тех самых ботинках.
— Нет, не хочется. — Элен засунула ноги под кресло.
Значит, Саскии действительно нужна была помощь из-за ее ноги? Или это был всего лишь предлог? Но тогда в чем состояла ее цель? Хотела ли она просто понаблюдать за Элен? Точно так же Элен была бы рада тайком понаблюдать за новой пассией Джона, его будущей женой, стоматологом-гигиенистом. Вот только она бы никогда не записалась к ней на прием, потому что все же не так сильно ею интересовалась. И, что куда более важно, была бы ужасно смущена, если бы кто-нибудь об этом узнал.
Патрик вздохнул и вытянул ноги:
— Самое лучшее в поездке за пределы Сиднея — то, что мне не нужно тревожиться о том, что где-то рядом вдруг возникнет Саския. Я даже мобильник с собой не взял. Я просто дал маме и Джеку номер телефона отеля и твоего сотового. Надеюсь, ты не против? Надо было спросить тебя заранее.
— Да конечно же, все в порядке.
Ох нет, нет, нет!
— И последнее, что я хотел бы делать, так это обсуждать ту женщину в выходные. Я не хочу говорить о ней, не собираюсь думать о ней, не желаю видеть ее. Мы выходим в свободную от Саскии зону.
О боже!
Элен двумя пальцами постучала себе по лбу. Если бы все это не было так ужасно, то было бы даже смешно. Или, по крайней мере, слегка забавно.
— В чем дело?
— Да просто кое-что вспомнила. Кое-что, что должна была сделать до отъезда.
Она ведь сообщила Деборе, или Саскии, куда они собираются на выходные. И даже сказала ей, где именно остановятся!
Элен позвонила ей на днях и спросила, не будет ли та возражать против отмены встречи в понедельник. «Мне просто неожиданно понадобилось уехать, — пояснила она. — На долгий уик-энд в Нузу».
— Завидую, — сказала Саския прохладным голосом Деборы. — Я люблю Нузу. А где вы собираетесь остановиться?
— Думаю, мой партнер заказал номер в «Шератоне», — ответила Элен.
Партнер! Она назвала Патрика своим партнером. Почему она так сказала? Ей ведь и слово-то это не нравилось. Наверное, потому, что Дебора походила на тех женщин, которые считают слово «бойфренд» чересчур юношеским. Но зачем ей вообще понадобилось упоминать о Патрике? По какой-то причине ей просто хотелось, чтобы Дебора знала: у нее есть постоянные отношения. Потому что Дебора выглядела как привлекательная женщина, у которой обязательно имеются весьма элегантные друзья, и она наверняка гуляет среди виноградных лоз, катается на лодке и искусно занимается сексом, и уж конечно, она неспособна случайно забеременеть. Элен хотелось, чтобы Дебора думала: Элен тоже имеет все это.
В общем, из-за ее глупого и непрофессионального желания произвести впечатление на клиентку, на которую она как раз и не должна была производить впечатление, Элен с готовностью сообщила Саскии, что они с Патриком отправляются на романтический уик-энд, причем в то же самое место, где Саския с ним познакомилась.
Элен посмотрела на Патрика. Он откинулся на спинку кресла, его лицо расслабилось.
— Я даже не осознавал, в каком она меня держит напряжении, пока не улетел куда подальше, — проговорил он, не открывая глаз.
Она уронила голову и прижала ко лбу ладони в приступе молчаливой тоски. Вместо того чтобы облегчить Патрику жизнь, она на самом деле помогла его преследовательнице. Во рту у Элен пересохло, она вскинула подбородок. Саския ведь не отправится следом за ними в Нузу, нет? Она не смогла бы, например, взять билет на этот же самый рейс?
Элен расстегнула ремень безопасности и слегка приподнялась в кресле, чтобы поверх спинки сиденья окинуть взглядом лица пассажиров. Люди избегали ее взгляда, или же просто склонялись над книгами или журналами, или разговаривали между собой. Только одна маленькая девочка, сидевшая на коленях у матери и энергично сосавшая соску-пустышку, ответила ей серьезным взглядом. Элен тяжело упала на место, подавляя истерическое желание захихикать или заплакать.
Теперь ей предстояло провести все выходные, оглядываясь по сторонам, скрывая уже не одну, а сразу две тайны. Ведь в тот самый момент, когда она откроет рот, выражение спокойствия мгновенно исчезнет с лица бедняги Патрика.
Патрик открыл глаза, и солнечный луч, проскользнувший в иллюминатор, превратил их в ярко-зеленые.
— Ты в порядке?
— Да, все отлично. — Элен погладила его по колену и отвернулась к иллюминатору, сквозь который было видно крыло самолета. — Я в полном порядке.
* * *
Я все-таки попала на тот же рейс, что и они.
Они прошли прямо мимо меня. Патрик шел впереди, рассматривая номера их мест на посадочных талонах. Элен шагала следом, и вид у нее был немножко сонный. Я знала, что она думает: «Мне незачем всматриваться в номера мест, потому что мой партнер сам найдет наши кресла. Я счастлива и беременна».
Она отправляется отдыхать со своим партнером. Я ненавижу это слово. Это так по-сиднейски. Что плохого в слове «бойфренд»? Вот во время нашего романа Патрик был моим бойфрендом. Я была его герлфренд.
А теперь мы все вместе отправляемся на выходные в Нузу. Веселенький треугольник.
Когда она сказала «Нуза», я уронила доску для серфинга. И это как раз в тот момент, когда я уже думала, что он не сможет измыслить ничего нового, чтобы причинить мне боль. Почему именно Нуза? У них была для выбора вся страна, множество мест, где можно провести романтический уик-энд, где угодно, кроме Нузы!
А ведь казалось, что моим воспоминаниям о той неделе ничего не грозит. Думала, ничто не может коснуться того времени. Я могу вспомнить каждую минуту из тех дней. Каждое ощущение, каждый звук, каждый запах.
Вот и сейчас чувствую все выступы ключа от моей комнаты и особый вкус сочетания соли, и льда, и алкоголя во рту — от коктейля «Маргарита». Мы пили его в лифте отеля, глядя на вспыхивающие кнопки этажей, и оба знали, что направляемся в мой номер, чтобы впервые заняться любовью.
До сих пор вижу загорелое лицо парнишки, который на следующее утро вкатил столик с завтраком в комнату, помню запах свежего кофе и бекона. До сих пор вижу крошки круассанов, что рассыпались по газете, которую мы читали в постели.
Патрик даже заказал номер в «Шератоне». Почему именно там? Я поневоле начинаю думать, это из-за того, что и его воспоминания о той неделе остаются такими же яркими, как у меня, и он думает — Патрик ведь иногда бывает ужасно глуп, — что сможет их прогнать, если будет счастлив с кем-то еще.