Цитата из речи, произнесенной Флинном Холидеем на заседании Северного общества гипнотерапевтов в августе 2010 года
— Элен, дорогая моя! Ты отлично выглядишь!
— Спасибо, Флинн.
Флинн Холидей коснулся щекой щеки Элен.
Прошел уже месяц после того, как Элен вернулась из Нузы, и она регулярно посещала собрания местного отделения Австралийской ассоциации гипнотерапевтов. Флинн был президентом, а Элен — казначеем. Они проводили собрания в маленькой комнате местного общественного центра. Флинн с Элен прибыли за полчаса до начала собрания, чтобы все подготовить.
— Как ты поживаешь? — спросил Флинн, когда они перетаскивали с места на место стулья и столы, устанавливая их полукругом. — Есть новости?
Элен замялась. Она чувствовала себя виноватой. Она всегда чувствовала себя виноватой рядом с Флинном, поскольку ей казалось, что она постоянно его подводит.
Она знала Флинна с тех пор, как ей едва исполнилось двадцать. И много лет работала рядом с ним, сначала как ассистентка, потом как врач-стажер и, наконец, как гипнотерапевт. Флинн хотел, чтобы она стала его партнером в деле, и Элен знала: он был очень огорчен ее выбором самостоятельного пути.
Но тут было кое-что такое, о чем Элен никогда не говорила вслух и в чем даже самой себе по-настоящему не признавалась. Это то, как Флинн на нее смотрел. Иногда Элен думала, что ей все это просто чудится, что она ведет себя как типичная дочь, выросшая без отца, и неправильно истолковывает абсолютно невинную нежность немолодого человека к своей юной коллеге. Но в другие дни она была совершенно уверена в том, что, если бы она хоть в малейшей степени поощрила Флинна, он, скорее всего, тут же начал бы ухаживать за ней, возможно, с поэтическими и затейливыми комплиментами и многозначительными подарками.
Флинн никогда не был женат и даже не состоял в длительных отношениях, насколько знала Элен. Он доживал уже пятый десяток, при этом имел пышные светлые волосы и розовощекое лицо престарелого херувима. Флинн походил на старого мальчика-певчего. Мысль о сексе с ним вызывала ассоциации с чем-то противозаконным.
Пока что Элен не сочла нужным упоминать о своей беременности. Хотя в последние несколько недель начала чувствовать себя совершенно по-другому: странные легкие покалывания в животе, повышенная чувствительность груди, легкая тошнота, длившаяся целыми днями. И еще — то и дело возникавшая внутренняя дрожь, порождавшая слезливость. Элен выглядела пока точно так же, как всегда, да и в любом случае она полагала, что Флинн предпочитает думать о ней как о девственнице.
Но странно было бы не упомянуть об обручении.
— Вообще-то, у меня и в самом деле есть кое-какие новости, — сказала Элен, прижимая пальцы к кольцу. — Я обручилась.
В этот момент Флинн смотрел в сторону. И помедлил чуть больше необходимого, чтобы повернуться к Элен.
Глаза Элен повлажнели. Ох, Флинн, какой же ты глупец! Если бы только было возможно жить параллельной жизнью, запасной, дополнительной, где Элен могла бы позволить Флинну ухаживать за ней и жениться на ней, где она могла бы сделать его счастливым. Только без секса, разумеется.
— Поздравляю! — Флинн пересек комнату и одарил Элен неловким, едва пахнувшим мятой поцелуем. Потом он отступил на шаг и сложил ладони, как деревенский викарий. — Великолепно!
Пока Флинн придумывал, чтобы ему еще сказать, Элен подумала о Саскии. Если бы ее отношения с Флинном не были такими сложными, она бы попросила у него совета. Элен бесконечно уважала его мнение, когда речь шла о человеческой душе.
Не надо было рассказывать Патрику, что Саския вернула книгу. С того самого дня у него началась бессонница. Он вышагивал по дому в отчаянии от собственного бессилия.
— Я в ужасе оттого, что тебе приходится страдать от всего этого. — Он даже как будто постарел, придавленный стрессом. — Я ведь должен сделать твою жизнь лучше. А не труднее.
— Она только книгу вернула, — возразила Элен. — Я ничуть не боюсь.
Элен и не боялась. Не по-настоящему. Испытывала лишь легкое мимолетное чувство неуверенности, которое вполне могло быть просто естественной реакцией на все перемены, происходившие в ее жизни, и совершенно не имело отношения к Саскии.
— Что ж, это действительно замечательная новость, — наконец произнес Флинн. И тут вдруг в его глазах вспыхнул нешуточный испуг. — Но это ведь не тот парень, Денни, нет? — спросил он.
— Нет! Я выхожу замуж за одного геодезиста, — ответила Элен. — Буду женой геодезиста.
Что она такое говорит? Когда Элен испытывала неловкость, у нее вечно вырывались нелепые слова и фразы.
— Геодезист! Человек земли, да, прекрасно! — Флинн продолжал держать ладони сжатыми вместе и встряхивал ими, как будто сам себе отвечал рукопожатием. — Да, да! Потому что этот Денни… Вы уже слышали, что он затеял?
Денни и Флинн встречались лишь однажды, их познакомила Элен на каком-то профессиональном торжестве, и они мгновенно прониклись взаимной неприязнью.
— Я довольно давно с ним не общалась.
— Он обращается с гипнотерапией, как с кухонной утварью! Устраивает вечеринки вроде рекламных и называет их…
— Гипновечеринки! — В комнату вплыла Марлен Адамс. Она была гипнотерапевтом того же поколения и тех же умонастроений, что и Элен. Ну почему Флинн не влюбился в нее? — Разве это не чудовищно? — продолжила Марлен. Я сама слышала, как он только вчера выступал по радио, и тут же подумала: «Что? Прошу прощения, вы о чем?» Гипновечеринки? Ну, знаете, нам тогда остается только устраивать показ фокусов на своих сеансах, разве не так?
* * *
— Значит, следующее воскресенье — последнее воскресенье месяца, — позже этим же днем сказал Патрик.
— Старые джинсы, — пробормотала Элен. — На этой коробке написано «Старые джинсы».
Она остановилась в коридоре, чтобы посмотреть на аккуратную надпись черным маркером на большой пыльной картонной коробке. Патрик и Джек официально жили в ее доме уже неделю. Однако процесс перемещения их собственности оказался довольно непростым. Судя по всему, Патрик не верил фирмам, организующим переезды. Он говорил, что перевозчики чересчур переоценивают свои услуги. А потому примерно каждые два дня, когда у него была такая возможность, сам привозил по нескольку коробок в своем пикапе.
Элен предпочла бы, чтобы он просто взял несколько выходных, нанял каких-нибудь слишком дорогих перевозчиков и все бы сделал сразу и основательно. Но вместо этого ее прихожая быстро заполнялась огромными картонными коробками: у Патрика просто не находилось времени перенести их наверх, а для Элен они были слишком тяжелы. Ее клиентам приходилось каждый раз пробираться по коридору бочком.
— Что это значит? Что эта коробка битком набита старыми джинсами?
— Вопрос с подвохом? — спросил Патрик.
— Но зачем ты хранишь старые джинсы?