– Простите, – прошептала она.
– Не спала? – участливо спросила Франческа.
– Нет. Я уже давно не сплю. А он – то есть Генри – вообще не спит по ночам. Днем засыпает, а потом плачет. Плачет, и плачет, и плачет. – Женщина бессильно уронила голову на руки.
– Полли, верно? – Та кивнула. – Все нормально. Я вас понимаю, у меня двое. Алексей тоже не спал. С Томашем полегче.
– Откуда вы приехали?
– Из Польши.
– А мы из Манчестера. – Полли тоскливо посмотрела в никуда. – Это на севере Англии. Мой муж, Мэтт, получил здесь работу и сказал, что такими предложениями не разбрасываются. Работа и в самом деле отличная, но я скучаю по дому.
– И я, – вздохнула Франческа. – Мой муж тоже. Он шеф-повар, его позвали в Лондон, в очень хороший ресторан. Хочет, чтобы мы жили лучше. Но мне страшно и одиноко.
– И мне, – кивнула Полли. – Мэтт задерживается на работе допоздна, хотя мы здесь всего неделю. Я гуляла с Генри в парке и ходила с ним к патронажной сестре, которая мне очень не понравилась. Так что я не успела ни с кем познакомиться.
– Что значит «патронажная сестра»?
– Медицинский работник, к которому можно обратиться после рождения ребенка, если возникнут вопросы. В Манчестере патронажные сестры были очень милые, но здесь… – Полли махнула рукой. – Генри толком не посмотрела; про то, что он не спит, даже слушать не стала. Просто сказала: некоторые дети не спят!
– Может, так оно и есть, но от этого не легче, – сердито заметила Франческа. – Алексей тоже не спал, но потом я поняла, что он хочет есть. Он все время ел и ел. И я стала давать ему ночное молоко для детей. Он пил – и лучше спал.
– Генри тоже все время просит есть, но я не хочу докармливать его смесью. Надеялась обойтись одним ГВ хотя бы до года.
– Гэ-вэ? – недоуменно переспросила Франческа.
– Ну, кормить только грудью.
– О я тоже пыталась. А потом поняла, что скоро – как вы говорите? – с покатушек съеду.
– С катушек, – с улыбкой поправила ее Полли. – Понимаю. Я тоже чувствую, что на грани.
– Кто-то сказал мне: лучшее, что мы можем сделать для ребенка, – хорошо за ним ухаживать. А для этого нужно высыпаться. Поэтому днем я кормила Алексея грудью, а по ночам давала бутылочку.
Я внимательно прислушивался к их беседе. Эти женщины были очень уязвимыми, причем каждая по-своему. Франческа оказалась в чужой стране, где она никого не знает; Полли тоже пришлось переехать, и она страдает от недосыпа. Я чувствовал, как зарождается и крепнет их дружба, и справедливо полагал, что это моя заслуга. Пусть мне и пришлось перепугать Полли, оно того стоило. Две женщины с детьми на новом месте – они идеально подходили друг другу! Я подумал, что пришло время напомнить о себе, и громко мяукнул.
– Ох, Алфи, ты еще здесь! – сказала Франческа, а Полли дотянулась и вяло погладила меня. Не то чтобы мне было приятно, но лучше уж так, чем вообще никак.
– Он недавно забрался в нашу квартиру, – поделилась Полли. – Я так перепугалась. Я слышала, что кошки могут задушить ребенка в колыбели.
Я едва сдержался от того, чтобы возмущенно фыркнуть. Зачем снова и снова рассказывать людям такие глупости?
– Никогда об этом не слышала, – покачала головой Франческа. – Я люблю кошек. Алфи очень умный.
– Почему ты так думаешь?
– Он же нас познакомил, – улыбнулась она. – А теперь предлагаю пойти в магазин за смесью для малыша. И потом в парк. Генри поспит, а мы погуляем.
– Спасибо, это будет чудесно. Мне сейчас не помешает женское общество. И ты права, давай попробуем смесь. Мне терять уже нечего.
– Отлично! Мне тоже нужна компания. Я люблю своих мальчишек, но хочется иногда поговорить со взрослым человеком. Прости за мой английский.
– Да ладно, ты отлично разговариваешь! – поспешила заверить ее Полли. – Я вот вообще не знаю иностранных языков.
Они оживленно болтали, а я мысленно нахваливал себя за актерский талант. Подумать только: если бы не я, эти двое и дальше бы только здоровались на крыльце.
Тем временем дамы собрались на прогулку. Маленького Томаша поймали и усадили в маленькую прогулочную коляску, хотя он изо всех сил сопротивлялся, а Полли покатила вперед свою громадину, в которой по-прежнему сладко спал Генри. Внешне женщины были абсолютными противоположностями. Высокая, тонкая, светловолосая Полли походила на тростинку; казалось, она упадет, если я слишком сильно потрусь о ее ноги. Франческа была… плотненькой. Не толстой, но на фоне тростинки-Полли она выглядела, как крепкое деревце, которое легко переживет любую бурю. При этом темноволосая Франческа была очень милой; стоило женщине улыбнуться, как ее карие глаза принимались сиять. К слову, такой чудесной улыбки я раньше не встречал.
Прежде чем выйти на Эдгар-Роуд, они обернулись и попрощались со мной. Алексей спросил, когда я вернусь, и я мурлыкнул, давая понять, что это случится очень скоро. Я чувствовал, что мы с этим мальчиком точно подружимся.
Да, Франческа и Полли были совершенно не похожи. Когда они шли рядом, разница между ними особенно бросалась в глаза: одна светлая, вторая темная, одна высокая, вторая низкая. Но я не сомневался, что они найдут друг в друге спасение от одиночества.
Истории Франчески и Полли немало меня заинтриговали, и я надеялся, что в будущем мы сможем часто проводить время вместе. Я представил оба семейства на лужайке перед домом и остался доволен этой картиной. Алекс и Томаш не дадут мне заскучать, а я стану им настоящим другом; в конце концов, каждый мальчик заслуживает, чтобы у него был кот.
Да, день прошел не зря. Я положил начало отличной дружбе, и кто знает, куда она нас заведет?
Быть придверным котом – занятие не для слабонервных.
Шли недели; я метался между четырьмя домами и постепенно приходил к мысли, что питомец нескольких семей обречен на жизнь приятную, но чрезвычайно хлопотную. Я пытался составить подобие расписания, но постоянно выбивался из графика.
Клэр с каждым днем становилось все лучше; я чувствовал, что хозяйка полным ходом идет к выздоровлению, поскольку сам недавно прошел тем же путем.
Нет, о полном исцелении можно даже не мечтать. Какая-то часть вашей души всегда будет болеть, но со временем вы сроднитесь с болью и научитесь с этим жить. Со мной именно так и случилось. Теперь я с удовольствием наблюдал, как Клэр все чаще улыбается и смеется – да и выглядит гораздо лучше. Она набрала пару килограммов и перестала быть похожей на тощего воробья. С лица ушла болезненная бледность; моя хозяйка хорошела с каждым днем.
В доме Джонатана за это же время перебывала куча женщин. И хотя они появлялись уже не так часто, их количество меня беспокоило. Но стоит отдать хозяину должное: после выхода на работу он все-таки поменял образ жизни. Теперь он не засиживался допоздна перед телевизором, ходил по вечерам в тренажерный зал и спать ложился гораздо раньше. Джонатан даже стал привлекательнее; он и прежде был довольно симпатичным, но за вечно хмурым выражением лица разглядеть это было непросто.