— Здесь неудобно стоять с флажком, — заметил дедушка.

Он и Жан А. болеют за Эдди Меркса, а мой любимый велогонщик — Раймон Пулидор. Во-первых, он француз — мне это важно, — а еще Пулидор все время оказывается вторым — прямо как я, всегда после Жана А.

Мы еще немного поспорили, кто победит, а потом дедушка купил всем по хот-догу и картошке фри. Ну и конечно, мы воспользовались тем, что мамы нет рядом, и до изнеможения накачались лимонной «Фантой».

— Когда они уже наконец проедут? — терял терпение Жан Г.

— Они зе долзны плоехать по всей Фланции, — пропищал Жан Д. — Дазе если они потолопяться, это не так быстло.

— Может, у них колеса стерлись? — предположил Жан В. — У них же супертонкие шины.

— Это не обычные шины, а велосипедные — очень прочные и упругие, ну, вроде кишки, — объяснил я.

— Настоящей кишки? — скривился Жан Г. — Она же склизкая!

— Ну какие же бестолочи! — закатил глаза Жан А. — Кто только придумал взять с собой малявок?!

— Да уж! Сюда бы машину, которая за гонщиками подметает: может, и их бы смела заодно, — добавил я.

Мы проторчали там часа три. Три часа — это много даже для таких ярых фанатов, как мы с Жаном А. Наконец на горизонте показались первые автомобили колонны «Тур де Франс». Только представьте: целый парад машин и грузовиков без крыш, как на карнавале. Мы правильно сделали, что встали в первый ряд, ведь именно на нас обрушился шквал рекламных сувениров: наклейки, кепки, брелоки, флажки, пляжные сумки, игральные карты, спортивные газеты, шарики и даже майки… Правда, майки летели из машины нашего «любимого» каталога одежды, и — по «счастливой» случайности — они тоже оказались в полосочку, как наши дурацкие рубашки…

Но больше всех повезло Жану Г. Не знаю как, но он поймал именную фляжку для воды еще одного фаворита Жана А. — бельгийца Люсьена ван Эмпа!

Жан А. позеленел от зависти. Взамен он предложил Жану Г. три наклейки: одну большую и две средние, но Жан В. сказал, что это нечестно. Тогда Жан А. заметил, что это не его собачье дело, и ситуация накалилась.

— Вон они! — вдруг закричал дедушка Жан.

— Кто «они»? Кто? — спросил Жан В., который никогда не понимает с первого раза.

Сердце билось со скоростью 100 км/ч. Судя по тому, что выкрикивал комментатор в громкоговоритель, нас ждала настоящая схватка. К финишу устремилась группа велосипедистов, никто не мог вырваться вперед. Они шли плечо к плечу со скоростью больше 60 км/ч!

— Давай, Пулидор! — орал я.

— Вперед, Меркс! — вопил Жан А.

Толпа колыхалась, подпрыгивала, визжала. Еще чуть-чуть, и нас расплющат о заграждение… Хоть шею оторви, все равно ничего не видно. Спортсмены приближались к финишу, волнение нарастало, по телу бегали мурашки.

Сначала на мотоциклах проехали полицейские, чтобы расчистить путь велосипедистам, потом — машины с руководителями команд и теле- и радиожурналистами в наушниках и с микрофонами в руках. Группа лидеров была уже совсем близко.

— Вперед, мотоциклисты! — кричал Жан В., который так ничего и не понял.

— Впелед, золтая майка! — пищал Жан Д.

— Вперед, Жаны! — кричал дедушка.

— А кто это — Жаны? — спросил у него дядька, который стоял рядом с нами.

— Это — очень известная команда, не сомневайтесь! — объяснил дедушка.

Если честно, велосипедисты пронеслись мимо так быстро, что мы еле успели разглядеть желтую майку. И конечно, среди такого множества круглых спин невозможно было различить Меркса или Пулидора. Ни Люсьена ван Эмпа, ни Роже де Вламинка… И зачем только мы собирали наклейки с их портретами — в жизни они все равно другие. Мы еще разок крикнули: «Вперед, Пулидор!», «Вперед, Меркс!», и все закончилось.

Уходить мы не спешили, дождались запоздалых гонщиков и уборочной машины. Но мы так долго стояли не для того, чтобы уйти сухими, поэтому подождали и поливальную машину на случай, если машина-метла подмела не всех задержавшихся. В общем, ушли мы самыми последними с целой грудой рекламных сувениров. Мама точно «обрадуется», когда нужно будет все это сложить в чемоданы. Но мы ничего не выбросим: сувениры с «Тур де Франс» — это святое! Только Жан А. чуть-чуть расстроился. Он думал, что перед финальным рывком спортсмены выбросят зрителям свои фляжки для воды, и он заберет одну себе. Может, это будет даже фляжка лидера. Кто знает? Она бы отлично смотрелась с новым полугоночным великом с семью скоростями, который ему подарили на день рождения. Все друзья Жана А. сдохли бы от зависти! Ну а так… придется развлекать публику дешевыми наклейками.

— А кто выиграл-то? — спросил Жан А., когда мы сели в машину.

Хороший вопрос! В шуме и суете мы даже не слышали, как комментатор объявил имя победителя.

— Надежная команда! — засмеялся дедушка Жан. — Ваши родители подумают, что вместо велогонки я возил вас черт знает куда…

Победителя объявил нам папа. Он, видно, пожалел, что не поехал с нами, потому что после обеда сбежал от бабушки Жанет в палатку аренды парусников, чтобы послушать по радио репортаж с «Тур де Франс».

— Ура! Победил Эдди Шмеркс! — крикнул Жан Г.

— Меркс, редиска, Меркс! — поправил его Жан А. с таким важным видом, как будто победил он сам.

— Сам ты редиска! Оплеуху захотел?

— Оплеуху от малявки? Не смеши! — ухмыльнулся Жан А. — Можешь хоть всю жизнь умолять, все равно не поменяю наклейки на твою дурацкую фляжку.

В тот вечер перед отъездом дедушка сфотографировал всех нас на пороге гостиницы. А папа, который был очень рад поскорее избавиться от общества бабушки Жанет, решил сделать еще один снимок, но уже с дедушкой Жаном. На снимке мы все — даже Жан Е. — в кепках «Тур де Франс», подняв руки, кричим «Ура!», как будто победили в командном зачете.

Я вклеил эту фотографию в тетрадку «Тур де Франс, 1970 г.». Теперь, глядя на нее, я думаю, что с дедушкой нам все-таки очень повезло. В команде Жанов желтая майка лидера, бесспорно, принадлежит ему.

Открытка

Каникулы в «Алых скалах» подходили к концу Через три дня нам предстояло вернуться домой. Забавно, но казалось, будто мы приехали только вчера. Напоследок мы решили оторваться по полной программе.

С того дня как мы ездили на «Тур де Франс», Жан А. называет себя Жан-Эдди.

— Почти «Жан-Иди-ты…», — подтруниваю я над ним.

По правде говоря, ему повезло, что он болел за Эдди Меркса: Жан-Эдди звучит лучше, чем Жан-Раймон или Жан-Пулидор.