Огромная старая ель росла метрах в семи от дома. Нижние ее ветки давно отсохли и превратились в сучья.
«Вот и лесенка» – Обрадовался Ерожин и направился к дереву. Он поплевал на ладони и, ухватившись за нижний сук, начал подниматься. Добравшись до уровня между первым и вторым этажом, сыщик поерзал и, обхватив ствол руками, кое как устроился. Наблюдательный пункт был бы вполне сносным, если бы не смола. Петр Григорьевич понял, что брюки, без химчистки снова не оденешь. И ладони от смолы стали липкими. Но сыщик не расстроился. Его старания не пропали даром. Через окно гостиной он увидел троих мужчин и молодую высокую женщину, стриженную под мальчика. Двое мужчин сидели за столом. Один из них развалился в кресле, и задрал на стол свои тощие ноги в ковбойских полусапожках. Мужчина этот был невероятно худ, даже можно сказать костляв. На бритой до блеска голове темнели глубоко запавшие глаза фанатика. Второй сидел к Ерожину спиной и его лица сыщик не видел. Единственно, что он отметил, что мужчина этот с сединой. Его зачесанные назад волосы серебрил свет люстры. Рядом с ним стояла высокая женщина. Третий «дачник» с длинной вьющейся гривой, полненький и похожий на цыгана, прихрамывая, двигался по гостиной, размахивал руками, явно что-то доказывая остальной компании. Эта мизансцена продолжалась минут пять. Затем, все, кроме седоватого, встали и медленно двинулись по даче. На какое-то время Ерожин потерял их из вида. Но сообразив, что компания переместилась на второй этаж, начал подниматься вверх по елке. Он уже подтянулся и поставив ногу на толстый сук, но чуть не упал от неожиданного звонка своего мобильного телефона. Сыщик тихо выругался, с трудом высвободил правую руку, и судорожно полез в карман. Первым инстинктивным порывом, было телефон отключить. Затем он вспомнил, что не говорил с женой, а она может волноваться. С трудом удерживаясь на ели, и с опаской поглядывая на окна дачи, он поднес трубку к уху:
– Слушаю.
– Где вы? – Вопрошал Глеб.
– Я в Барвихе. Есть новости? – Спросил Ерожин шепотом.
– Еще какие. Не поверите! Знаете, чем занималась вдова академика до брака? Никогда не догадаетесь. Она много лет проработала в общественной уборной. Представляете!? К ней старичок сосед присматривался, свататься думал но, когда узнал, кем она работает, удрал без оглядки! А академик женился! – Возбужденно докладывал помощник. Петр Григорьевич не смог сдержать улыбки. Сообщение действительно выглядело комично. Но особенно комично было то, что он висел на ветке и принимал эту информацию о хозяйке дачи, разглядывая в окна ее гостей.
– Вы интересовались, не секс бомба, ли наша вдова? – Продолжал докладывать Михеев: – Никакого секса там нет и в помине. Она после своего клозета, не то чтобы трахаться, на мужские члены не может без отвращения смотреть. Почему вы молчите? Вы меня слышите?
– Я веду наблюдение с дерева, и говорить мне трудно. – Прошипел Ерожин и, отключив телефон, с вздохом облегчения, убрал его в карман. Он уже находился напротив окон второго этажа, и отслеживал как посетители дачи экскурсией обходят дом. Кудрявый прихрамывающий толстячок выступал в роли гида. Он прыгал впереди всех и, размахивая руками, непрерывно что-то доказывал. Время от времени странные гости из поля зрения Ерожина исчезали. Сыщик понимал, что не все помещения просматриваются с его елки, и терпеливо ждал, когда они появиться снова. И лишь седоватый мужчина продолжал сидеть в кресле, повернувшись к сыщику спиной. Ерожин на минуту первел взгляд на окна первого этажа и с удивлением заметил, что коротко остриженная дамочка оказалась там одна. Поведение ее Ерожину не понравилось. Дамочка торопливо и деловито обследовала ящики письменного стола., заглянула в шкафы, после чего взбежала по лестнице на второй этаж и быстро присоеденилась к остальным. Неожиданно, окна второго этажа одно за другим стали гаснуть. Ерожин хотел спустится, но не успел. Окна гостиной погасли тоже, и сад погрузился в полный мрак. Петр Григорьевич замер, потому, что вся компания вышла на улицу. В гостиной он хорошо видел всех собравшихся, но не слышал ни слова. Теперь наоборот, голоса звучали рядом, но разглядеть говорящих в темноте подполковник не мог.
– Кусков двести скосишь, тогда будем мозговать серьезно. – Прозвучал гнусавый тенор.
– Да тут один участочек в пол гектара со своим прудом на пол лимона тянет. А вы предлагаете скинуть! А дом, а хозяйственные постройки, а старый сад, наконец?! – Возражал в ответ капризный баритон.
– Мне пруд зачем? Топиться? – Усмехнулся гнусавый.
– Карпиков разведете, своя рыбалочка. Себе и гостям кайф. – Гнул свою линию баритон.
– Не надо нам на уши лапшу вешать. Мы не лохи, все понимаем. Дом ничего, но допотопный. Сантехнику, все примочки надо менять. Ванночка желтенькая. Ее на помойку свезти и то денег стоит. А новую купить, тоже бабки. – Отвечал гнусавый. Петр Григорьевич сообразил, что идет торг. Стала понятна и цель экскурсии по даче, и полный свет в ее комнатах – продавец показывал потенциальным покупателям помещение. Сыщик попытался представить себе обладателя капризного баритона, и вычислить кому из троицы он принадлежит. «Скорее всего прихрамывающему толстячку»» – Предположил подполковник. Руки у него затекли, но менять позу сейчас было не время. Покупатели и продавец находились под ним.
– Думайте господа. У вас есть две недели. Раньше документы готовы не будут. Но после к нам никаких претензий. – Заявил капризный баритон. Затем, сыщик услышал, как дверь дачи заперли, и все направилась к калитке. Ерожин, дождался, пока посетители покинут сад, и быстро слез с ели. Ноги и руки у него онемели, и дальнейшее пребывание на ветках могло закончиться плачевно. Петр Григорьевич размялся и, стараясь ступать бесшумно, побежал к тому месту, где стояли две иномарки и «волга». Уточнив направление по голосам, он приник к щели в заборе и замер. Здесь, свет фонаря давал возможность разглядеть каждого. Молодая дама, от которой Ерожин до сих пор не услышал ни слова, куда то исчезла.
Гнусавый голос принадлежал худому, костлявому мужчине с выбритой до блеска головой и глубокими темными глазами фанатика. Вместо прощания, он бросил:
– Ладно, помозгую. – Резво забрался в «бмв» и с ходу газанул. К золотистому джипу направился цыганистый толстячок с вьющимися волосами. Он, прихрамывая, подошел к своему внедорожнику и, открыв его электронным ключом, долго ерзал на водительском сидении, подгоняя под себя кресло, зеркало и подголовник. «Волга» стояла поодаль, и свет фонаря до нее не добивал. На «волгу» бросал тень, тот самый клен, при помощи которого, Ерожин проник в сад. Петр Григорьевич давно успел переписать номера машин и теперь старался запомнить внешние данные их владельцев. Рассмотреть удалось всех, кроме седоватого господина. Тот или специально держался тени, либо наблюдательный пост сыщика не давал возможности заглянуть в лицо этому господину. В фигуре покупателя ничего замечательного не было. Это был мужчина, немного ниже среднего роста, ни худой и не толстый. Петр Григорьевич даже одежду этого невзрачного субъекта никак не мог охарактеризовать. Седоватый стоял возле «волги», и о чем-то очень тихо беседовал. Ерожин долго не мог понять с кем. Наконец, он кое как разглядел даму постриженную под мальчика. Она сидела в кабине и именно с ней ели слышно беседовал седоватый. Неожиданно, дама довольно громко окликнула владельца джипа: