– Иди сюда!
Она затащила Алку в кабинку, достала из сумки три фотографии, которые им прислала Ирина по факсу.
– Вот смотри: это – Герберт, это – тот тип из поезда, который у нас папку украл. А этот…
– Он самый! – завопила Алка. – Третий конкурент!
– Тише ты! Но это точно он, то-то я гляжу, лицо будто знакомое, только на фото у него волос поменьше, парик он надел, что ли?
Скрипнула дверь. Алка осторожно высунула голову из кабинки.
– Это его девица, которая рядом с тобой сидела.
– Естественно, сам же он не может в дамский туалет зайти!
– Слушай, – глаза у Алки заблестели, – давай мы ее сейчас головой в унитаз, а сами сбежим. Шума она поднимать не будет, а мы хоть какое-то удовлетворение получим. А то у меня просто душа горит. Хочется их всех истребить.
– Тебе чего больше хочется – мужа найти или с девицей подраться?
– Даже и не знаю, вообще-то, конечно, мужа найти, – опомнилась Алка.
– Тогда сиди смирно.
Они вышли из кабинки, девица делала вид, что причесывается перед зеркалом. Она поглядела на них искоса и отвернулась. Девица была высокая, крупная, в белом костюме. Из-под короткой юбки виднелись длинные ноги.
– Алка, я пойду, а то Пауль забеспокоится.
Алка осталась наводить красоту, а Надежда направилась к столу. Третий конкурент дежурил в холле и, увидев Надежду, заметно успокоился.
«Погоди, голубчик, доберемся мы до тебя, – агрессивно подумала Надежда, – думаешь, прическу сменил, так никто тебя не узнает».
Она прошла на свое место, извинилась перед Паулем, заказала кофе себе и Алке. Алкина сковородка была не убрана, потому что на ней лежали выковырянные из пиццы ананасы. Надежда слегка удивилась:
– Чтобы Алка чего-то не доела? Наверно, действительно ананас с перцем и орегано порядочная гадость.
Кудрявый тип уже подходил к столу, за ним торопились Алка с девицей, Надежда еле-еле успела принять кое-какие нужные меры.
Принесли кофе, Пауль все порывался поговорить о найденной фотографии, Надежда еле упросила его отложить разговор до гостиничного номера. Собрались уходить, их соседи тоже расплатились. Надежда специально немного замешкалась и удержала Алку. Девица встала и пошла за своим лохматым партнером. Она гордо шла по проходу, возвышаясь над столиками.
– Обрати внимание, – удовлетворенно прошептала Надежда.
У девицы на белой юбке, на том самом месте, которым сидят, расплывалось пятно размером с приличный круглый ломтик ананаса. Зеленовато-желтый ананас с мелкими кусочками салями и остатками томатного соуса создавали на белой юбке потрясающую цветовую гамму. Алка не удержалась и прыснула. Девица обернулась, подозрительно оглядела позади себя оживленные лица, изогнулась, чтобы осмотреть себя сзади, и опрометью бросилась в туалет.
– Ну вот, теперь мы можем спокойно идти в гостиницу. Минут сорок она из туалета не выйдет. Пока застирает юбку, пока ее высушит.
В гостинице, в чистом тихом номере, Алка наконец решилась расстаться с драгоценной фотографией.
– Ну, Пауль, что вы нам можете сказать про эту фотографию?
– Фотография старая, вне всякого сомнения, похоже, что довоенная. Как она попала в бабушкин дом, не ясно.
– Мы нашли ее под половиком. Естественно, она не могла там пролежать долго.
– Ее туда Петюнчик положил, – уверенно высказалась Алка.
– А что? Его привезли туда бандиты, он выбрал момент, достал из какого-то тайника эту фотографию, а потом спрятал ее под коврик, чтобы врагу не досталась. А нам оставил знак в виде фантика от конфеты «Каракум».
– А как он узнал, что в бабушкином доме есть тайник? – недоверчиво спросил Пауль.
– Он же в детстве жил тут у бабушки.
– Точно ли этот дом?
– Точно, – твердо ответила Надежда, – у них дома в Санкт-Петербурге есть фотография этого дома, и Петюнчик маленький там с бабушкой сфотографирован.
Алка издала какой-то странный звук, похожий на всхлип.
«Так тебе и надо, – подумала Надежда, – теперь будешь интересоваться внутренней жизнью своего мужа, о детстве его расспрашивать, старые фотографии рассматривать с ним вместе».
– Ну, что я могу сказать? – Пауль пристально рассматривал фотографию. – Окно без стекла, средневековая кладка… Первое, что приходит на ум, это монастырь Святой Бригитты в Пирита. Там, конечно, одни стены, но окон в них хватает. Построен монастырь в XV веке. А я пойду завтра в библиотеку, посижу там, подумаю.
– Как-то все же сомнительно. Зачем Петиной бабушке эту Библию в средневековые развалины замуровывать? – недоумевала Алка.
– Алка, мне за тебя просто стыдно! – не удержалась Надежда. – Фотография довоенная, значит, вовсе не бабушка это фотографировала. И тем более не она Библию замуровала. Она вернулась в Эстонию в 1952 году, очевидно, кто-то из родственников Юкскулей был еще жив и передал ей информацию. А Юкскули были люди не глупые и дальновидные, понимали, что нельзя такую ценную вещь ни в городской квартире, ни в сельском деревянном доме прятать, потому что всякое может случиться – дом сгорит или бомбежка. А со средневековыми развалинами что может сделаться? Они шестьсот лет стояли и еще семьсот простоят, умели строить в XV веке! А то получилось бы как в детской книжке «На графских развалинах». Там граф старый полным идиотом был. У него целый дом был кирпичный, прямо дворец, а он взял и как нарочно все добро в саду закопал под пальмой. Так через десять лет, как стали родственники эту пальму искать, так весь сад, бедные, перекопали. А у твоего мужа родственники очень умные были, Петюнчик и сам с головой, это, наверное, фамильное.
– Логично рассуждаете, – улыбнулся Пауль.
Когда Пауль ушел, подруги занялись попугаем. Кеша явно недомогал. Алка выпустила его из поломанной клетки, покормила, но он поклевал еле-еле, попил водички и уселся Алке на плечо, всем своим видом выражая страдание. Алка встревожилась, посмотрела попугаю в глаза, разгладила перышки.
– Что-то с ним не то…
– Конечно, если играть в попугая, как в мячик, то никаких нервов у птицы не хватит.
– Если и с попугаем что-нибудь случится, то я их разорву в клочья, – сказала Алка, закипая.
– Алка, не волнуйся на ночь. – Надежда кое-как выпрямила прутья в клетке и подвязала веревочкой дверцу. – Для того чтобы разорвать их в клочья, их надо сначала найти. Давай-ка порассуждаем на сон грядущий.
Значит, нам надо найти три, если можно так выразиться, вещи: твоего мужа, Библию и бандитов. Муж тебе необходим, мы просто обязаны вернуть его в лоно семьи; Библию нужно найти, чтобы, во-первых, ее не нашли бандиты, во-вторых, чтобы доказать Паулю, что она существует, и в-третьих, мне лично охота поглядеть на такую ценную и дорогую старинную вещь. А бандитов хотелось бы найти для того, чтобы восторжествовала справедливость, когда мы напустим на них полицию, чтобы они получили по заслугам и чтобы ты смогла разорвать их в клочья.