– Сколько? – спросил я.
– Это притон Красных Драконов, – покачал головой полицейский. – Действуйте на свой страх и риск, нам здесь еще работать.
– А просто проводить? – уточнил Рамон.
Констебль задумался, потом кивнул и скрылся в лапшичной. Пару минут спустя на улицу вышел его подчиненный-китаец.
– Двадцать франков! – с ходу заявил узкоглазый.
– Десять, – протянул я ему мятую банкноту.
Китаец от денег отказываться не стал, но выдвинул встречное предложение:
– И пять на месте.
– Веди, – согласился я.
Округу все сильнее затягивал туман, стоило свернуть с оживленной улицы, и звуки немедленно смолкли, остался лишь плеск воды под ногами да чавканье грязи. Временами даже начинало казаться, будто мы шагаем по рисовому полю, главное было не приглядываться, ведь иной раз в лужах попадались вещи совсем уж отвратительные. Лично я не хотел знать, на чем скользят подошвы сапог.
Впрочем, мне было не до того – пока плутали в лабиринте узеньких улочек, не оставляло чувство, будто кто-то крадется за нами, подглядывает из-за угла, следит, перепрыгивая с крыши на крышу. Вспомнилась лиса-оборотень, сделалось окончательно не по себе.
Я расстегнул ремешок кобуры «Рот-Штейра», затем переложил «Цербер» в карман плаща и собрался было снять с предохранителя убранный в портфель маузер, но тут мы вышли к двухэтажному домику с броской вывеской, на которой перемежались непонятными иероглифами многочисленные красные драконы.
Провожатый немедленно протянул руку и потребовал:
– Пять франков!
Я оперся на трость, повернулся к Рамону и спросил:
– Что скажешь?
Крепыш присмотрелся к обрывку свертка и кивнул:
– Похоже на то.
– Пять франков! – повторил китаец, заметно нервничая. Находиться здесь дольше необходимого ему не хотелось.
Я достал бумажник, но прежде чем расплатиться, на всякий случай уточнил у напарника:
– Обратно дорогу найдем?
– Найдем, – уверенно подтвердил Рамон.
Китаец выхватил пятерку и в один миг растворился в темноте, словно его и не было с нами вовсе.
– Смотри, – предупредил я приятеля, – если заблудимся, я тебе этого не прощу.
– Меня больше другое беспокоит, – хмыкнул Рамон, скинул винчестер с плеча и направился к опиумному притону.
Я вздохнул и поспешил следом.
Разговор и в самом деле обещал выйти не из легких. Китайский квартал, опиумный притон, территория триады – и два назойливых чужака с вопросами. Взрывоопасная смесь, даже без учета винчестера.
Именно из-за винчестера в руках Рамона я прошел в притон первым. Склонился, шагнув в низенькую дверь, спокойно выпрямился и оглядел задымленное помещение. Многочисленные загородки из циновок сбивали с толку, не позволяя оценить истинные размеры комнаты, этому же мешало скудное освещение – единственная керосиновая лампа горела над столом, за которым играли в маджонг полдюжины изукрашенных татуировками китайцев.
Один из игроков оглянулся на шум распахнувшейся двери и присвистнул:
– Фараоны пожаловали!
Когда от игры оторвались остальные, я попросил Рамона:
– Покажи.
Крепыш с опущенным к полу винчестером спокойно подошел к столу, выложил на его край обнаруженную в мусорном ведре бумажку с иероглифом и отступил обратно.
– Просто чтобы избежать недопонимания, – улыбнулся я, улыбкой маскируя нервозность, – это был ваш товар?
– Что, если так? – отозвался узкоглазый, который привлек к нам внимание остальных.
– Аарон Малк, иудей с красным родимым пятном на щеке, – произнес я тогда. – Он нам нужен.
Китаец переглянулся с партнерами по игре, затем посмотрел на винчестер Рамона и покачал головой:
– Такого здесь нет.
– Где нам его искать?
На этот раз среди бандитов возник спор, но его сразу оборвал коротышка в кожаной безрукавке. Он бросил короткую фразу по-китайски, а когда все замолчали, улыбнулся и без всякого акцента произнес, передразнивая меня:
– Просто чтобы избежать недопонимания – мы не разговариваем с фараонами.
Отрицать нашу причастность к полиции метрополии я не стал. Если с полицейскими подобная публика просто не разговаривает, то частных сыщиков может и поколотить. А мне вовсе не хотелось устраивать перестрелку посреди китайского квартала. По этой же причине я воздержался и от угроз.
– Господин Малк обокрал своего работодателя и других важных людей. А важные люди не любят, когда у них воруют. Важные люди всегда возвращают свое.
– Нам-то что с того? – прозвучало в ответ.
– Сейчас важные люди злы и не думают об убытках. Они хотят наказать вора, а не вернуть украденное.
Бандит вышел из-за стола и улыбнулся, но уже далеко не столь дружелюбно, как прежде.
– Повторяю свой вопрос: что с того нам?
– Сегодня никого не волнует, на что вор потратил украденное, но завтра люди начнут задавать неприятные вопросы. Сегодня мы можем забыть, что были здесь, завтра здесь будет не протолкнуться от наших коллег.
– Полицейские на побегушках у толстосумов? – прищурился бандит, его и без того узенькие глазки превратились в две щели.
– У важных людей, – поправил я его и многозначительно добавил: – Действительно важных людей.
– Забудьте об этом месте! – потребовал китаец.
– Забудем! Только скажите, где искать иудея.
Китаец обернулся к подельникам, те принялись наперебой ему что-то говорить. Мы с Рамоном просто стояли и ждали, но я заметил, как нервно подрагивал указательный палец приятеля неподалеку от спускового крючка.
Выслушав подельника, бандит смял выложенную на стол бумажку и выкинул ее в угол, затем обернулся и ткнул в меня пальцем:
– Деньги мы не вернем!
– Нас не интересуют деньги. Нас интересует иудей, – прямо заявил я и повторил свой вопрос: – Где он?
– Второй этаж, дверь напротив лестницы. Забирайте его и убирайтесь. У вас пять минут.
Я переглянулся с Рамоном, тот кивнул и первым двинулся к лестнице. Встал там, тогда уже двинулся через комнату я.
– И больше сюда не приходите! – донеслось нам вслед, затем послышался смех.
На втором этаже я убрал очки в нагрудный карман и с пистолетом в руке встал у нужной клетушки, а Рамон поднялся дальше по лестнице, но сразу вернулся, сообщил:
– Там чердак, – и толкнулся в комнатку.
Дверь легко распахнулась, изнутри пахнуло опиумным дымом. Я переступил через порог и сразу понял, почему китайцы согласились выдать нам денежного клиента: вид у Аарона был – краше в гроб кладут. Полагаю, иудей курил опиум вторые сутки подряд, и очень скоро его в любом случае пришлось бы выкидывать за дверь.