– Думаю, Лависсу утащили сюда, – предположил Баюн. – Когда я искал место для ночлега, этой ямы не было. Наверно, ход открыли только сейчас.
– А кто украл Лависсу? – с замиранием сердца спросил Андрей.
– Не знаю. Но ее нужно найти. Жди меня, будь осторожен, а я пойду посмотрю, куда ведет эта подземная дорога. – Робот подхватил мальчика и хотел помочь ему выбраться.
– Я пойду с тобой. – Андрей вырвался и вслепую сделал несколько шагов по подземному ходу. – Только дай фонарик!
– Нет! – наотрез отказался робот. – Это может быть слишком опасно. Я за тебя отвечаю!
– Поэтому я и пойду! – Мальчик лихорадочно соображал, как убедить Баюна взять его с собой. – Мы не знаем, какие еще опасности подстерегают нас на этой планете. Я останусь ждать тебя наверху, а утром придет какой-нибудь голодный котозавр и сожрет меня. Ты вернешься с Лависсой, а от меня и косточек не останется.
У робота на споры времени не было. Нужно было спешить, пока девочку утащили не слишком далеко.
– Вместе так вместе, только не отходи от меня далеко.
На груди у робота, щелкнув, отъехала панель и загорелся встроенный в корпус мощный фонарь. Луч скользнул по стенам широкого извилистого хода, круто уходящего вглубь.
– Посмотри, какие катакомбы! – поразился Андрей. – Ой, не царапайся!
Крылатый ежик прочно сидел на плече у мальчика, вцепившись в скафандр лапками с острыми коготками. Колючки его стояли дыбом, и он напоминал игольницу. Наружу выглядывали только розовые крылышки и длинный чуткий нос.
Друзья стали быстро спускаться по прорытым ступенькам. Робот старался, чтобы мальчик все время был в луче фонаря. Он решил держаться центральной, самой широкой галереи, так как по узким боковым проходам протащить упирающуюся девочку вряд ли было возможно.
Широкий подземный ход разветвлялся вначале надвое, потом – опять надвое. Ступеньки вели все глубже и глубже. Можно было подумать, подземные дороги пронизывают всю эту планету.
– Лависса! – позвал Андрей. – Где ты?
Ни звука в ответ. Только где-то в подземном коридоре произошел обвал и с сухим стуком осыпались камни. Мальчик споткнулся обо что-то и едва не покатился вниз по ступенькам, но Баюн вовремя подхватил его.
– Тут что-то валяется, кажется, камень. – Андрей потер ушибленное плечо, которым задел за стену.
Баюн осветил ступени, и они увидели крупный вытянутый череп, скалящий желтые зубы. Его пустые глазницы упирались прямо в путешественников. У Андрея перехватило дыхание.
Робот наклонился и некоторое время изучал зловещую находку.
– Это не человеческий череп. И скажу тебе, мне не хотелось бы встретиться с живым его обитателем. Посмотри, какой он крупный! А зубы! Такими перекусить руку – раз плюнуть, – покачал головой нянька.
– Может, это какие-нибудь подземные динозавры? Надеюсь, не они похитили Лависсу.
– Я тоже на это надеюсь, – серьезно сказал Баюн.
Озираясь, они продолжили опасный спуск. Узенький луч фонаря терялся в черных лабиринтах подземного коридора. Наконец ступеньки закончились. Путешественникам показалось, что они на довольно большой глубине.
Дорога круто свернула. Высветилась гладкая стена, выложенная плохо отесанным камнем.
– Я уже думал, у меня колени отвалятся от этого спуска! – выдохнул мальчик.
– Берегись! – Баюн шагнул вперед, заслоняя питомца.
Сразу за поворотом раздался неприятный звук, похожий одновременно и на плач, и на рычание. В ярком луче фонаря заплясало что-то большое и мохнатое с круглыми ярко-оранжевыми глазами…
Лависса сладко спала на травяной постели. Ей снилось, что она верхом на прирученном прыгозавре несется по Деметре, а сзади бежит Андрей и завидует. Он что-то кричит, но девочка слышит только: «Шу-шу-шу! Шу-шу-шу!»
В это-то время и раздался непонятный шорох и писк. Не успел робот скрыться за камнями, на минуту оставив спящих детей без присмотра, как трава возле Лависсы зашевелилась и из нее выглянуло несколько странных существ.
– Шур-шу! Гыр-гыр! – перешептывались они, подталкивая друг друга.
Незнакомцы были маленькие, носатенькие, бородатенькие и одеты в блестящие темные курточки из подземного теплого мха. У каждого из них было по четыре руки и коротенькие босые ножки с длинными, цепкими пальцами. Этими пальцами существа цеплялись за любой выступ и камешек и ловко лазили по подземным пещерам и переходам.
– Гыр-гыр-гыр! Шу-шу-шу!
Продолжая перешептываться, незнакомцы подкрались к Лависсе, все одновременно набросились на нее, схватили и потащили в подземный ход.
Девочка проснулась и закричала. Издали послышался топот Баюна, со всех ног спешащего на помощь.
Посовещавшись, незнакомцы заткнули пленнице рот куском мха и, не обращая внимания на сопротивление, потащили ее куда-то вниз.
В подземных коридорах было темно. Лависса чувствовала, что они куда-то спускаются, но сколько ни напрягала зрение, так ничего и не увидела. Ее похитители, напротив, отлично ориентировались в темноте.
– Шу-шу-шу! Гыр-гыр-гыр! – перешептывались они.
Лависсе стало очень страшно. Она вытолкнула языком кусок мха и заплакала, а плакать девочка умела как никто другой. С детства научилась: надо же было как-то воздействовать на папу, маму и многочисленных нянек. Она различала три вида плача:
хныканье – когда нужно было что-то выпросить или выразить общее недовольство; плач средней громкости – когда чувствовала себя несчастной или у нее что-нибудь немножко болело; и, наконец, плач с рыданием и всхлипами, который применяла только в самых экстренных случаях. Например, когда под защитный барьер президентского сада подкопался хищный полутораметровый динозаврокрот и откусил хвост любимому Лависсиному прыгуну.
Этот плач и использовала теперь девочка. В кромешной тьме глубоких коридоров он звучал особенно надрывно и душераздирающе, отражаясь от каменистых потолков и вызывая осыпь. Захлебываясь в слезах, Лависса извивалась и брыкалась.
Носатенькие существа остановились и озабоченно зашушукались, очевидно, решая, как поступить. Один из четырехруких попытался зажать пленнице рот ладошкой. Это было его серьезным просчетом.
– А-а-а-ам! – не переставая реветь, девочка укусила его за палец. Похититель охнул, отдернул руку и запрыгал по подземному коридору.
– Гыр-гыр! Шу-шу-шу! – существа вновь взволнованно зашушукали. Они приподняли несчастную Лависсу и стали ее покачивать, словно убаюкивая, как плачущего ребенка.
Но не тут-то было. Она и не думала умолкать. Ее плач перерастал в оглушительное рыдание. Тогда человечки, не в силах больше выносить эти звуки, опустили девочку на пол и закрыли свои остренькие мохнатые ушки сразу всеми ручками.