Book.

Когда закончила педучилище, мне еще не было 18 лет, тогда как раз выборы проходили, я даже еще не голосовала. Направили меня в школу вести русский язык и литературу в с. Ковельщина, я ведь очень грамотно писала, без ошибок, все диктанты только на «отлично». И в целом очень любила русский язык и литературу, наизусть читала Пушкина. Меня назначили в только открывшийся восьмой класс, ребята пришли, которые раньше не учились, теперь пришли, старше меня на 2–3 года, сидят, а я читаю им письмо Татьяны к Онегину, сама боюсь им в глаза смотреть, такой вот преподаватель их учил. На танцы не ходила, хотя была молодая, но стеснялась, все-таки преподаватель русского языка и литературы. Вечерами то сижу проверяю диктанты, то готовлю по литературе какое-нибудь выступление. Очень было много работы. А еще в 1939 году директора школы призвали на финскую войну, и меня на какое-то время поставили исполняющей обязанности директора школы, не было ни бухгалтера, ни финансиста, а я так не любила математику. Как составлю ведомость на школьную зарплату, округляю копейки в рубли, поеду в районо, они мне все перечеркнут, заставляют переписывать. Ездила по району, заготавливала дрова на отопление школы, что только на мне не висело, я так плакала, никуда не ходила, времени свободного не было. И вдруг, когда мне исполнилось 18 лет, меня сразу же приняли в партию. И не предложили, а заставили пойти первым секретарем Бельского райкома комсомола. Я была очень ответственная во всем, если мне дадут задание, я все должна сделать, как положено. Белый райцентр, а кругом села, деревни, поэтому я ездила на велосипеде, комсомольские собрания и другие молодежные мероприятия проводились в вечернее время, после работы. Бывало, где-нибудь до 12 часов в колхозе или совхозе сижу, провожу собрания, ночью еду обратно, темно совсем. Как-то ночью возвращалась на велосипеде, и вдруг навстречу идет обоз, на лошадях везут сено на сдачу. На телегах большие копны сена, и как раз обоз идет по мосту, перил никаких нет, там речка, и крутой склон, а у меня отказали тормоза. Я не могу остановить велосипед, крутой холм идет к речке, я качусь вниз, не знаю, как быть, переживаю. Напряглась вся и по кромке моста проехала рядом с колесами телег. Только дотянула на ту сторону и упала, разбилась вся. На всем же ходу, не могу остановиться, поломала все спицы, ноги ободрала. Очень морально переживала происшествие, попала в больницу, первое время от испуга заикалась, каждое слово два раза повторяла, но все равно через два дня сбежала. Мне ребята принесли одежду, мою же сняли в больнице и не дают, но я все равно сбежала, врач потом долго возмущался, я же 1-й секретарь райкома комсомола, в бюро райкома партии заседала, меня все знают в городе.

В 1940 году надо было ехать на отчетно-выборную областную комсомольскую конференцию в Смоленск. Меня, конечно, как первого секретаря избрали делегатом на конференцию, я бегала, собирала все материалы для выступления, по всем вопросам советовалась в райкоме партии. И вдруг однажды по дороге в райком начался такой дождь, настоящий ливень. Я забежала в подворотню, и в это время шел мой будущий муж Илья, летчик. Он приехал в отпуск к родным, и тоже под дождь попал, и забежал в ту же подворотню. Стоим с ним, он на меня посмотрел внимательно и сказал: «Ой, а я вас немного знаю». Действительно, Илья окончил то же самое педучилище, что и я, только раньше на два года, и его призвали в Ейское летное училище Военно-морского флота им. Сталина. У него в тот день была бескозырка, на которой даже было написано: «училище имени Сталина». Заведение морское, он в бескозырке, в тельняшке, как раз закончил училище. Откуда он меня знал? Когда я только-только оканчивала училище, директор моей школы часто приезжал в наш город, у него сестра училась вместе с Ильей. И директор часто приглашал в кино их вдвоем и меня. У нас-то денег не было, директор покупал билеты, и мы вчетвером ходили в кино почти каждые выходные. Поэтому Илья меня знал, но я же тогда была маленькая, худенькая, а теперь поглядел и говорит: «Ой, вы теперь настоящая девушка стали!» Так мы с ним познакомились по-настоящему. Началась у меня с Ильей дружба, он ходил каждый день ко мне на работу, а мне некогда, надо ехать на конференцию, в Смоленск, я собираюсь. Наконец поехала туда и пробыла пять дней в Смоленске. Сначала конференция, потом семинар для новых секретарей. Нас в театр водили, помню, там я в первый раз посмотрела спектакль «Коварство и любовь» в исполнении смоленской труппы. Так переживала за героев, которые поклялись друг другу в верности и вместе погибли. И забыла про своего летчика.

Курсант Ейского училища им. Сталина ВМФ Цымбалюк И.М. 24 февраля 1938 года

Приезжаю назад в г. Белый. Меня на вокзале встречает наш извозчик на лошади, которая числилась в райкоме комсомола. И он мне говорит: «Ой, Шура, тут ходил какой-то летчик, каждый день, все спрашивал, когда вы приедете». Только мы проговорили, и появился Илья. Ему надо уезжать, отпуск кончается, а он со мной встретиться не может. Отошли в сторонку, и он сразу сделал мне предложение. Я говорю: «Да вы что, замуж, я не могу сейчас пойти замуж, у меня нет ни кастрюль (сами видите, какой детский уровень сознания тогда был у меня), ни примуса. Поэтому, какая я там могу быть жена». Я отказалась категорически. И Илья уехал в Евпаторию, его направили в 32-й истребительный авиаполк. Только приехал, сразу говорит: «Я женился!» На самом-то деле только предложение сделал, а сказал всем, что женился. Писал мне каждый день, а потом приходит мне посылка. Начальник почты звонит: «Шура, тебе посылка». Я думаю, Господи, кто мог мне прислать, родители у меня бедные, что пришлют, картошку?! Но начальник почты говорит: «Из Крыма посылка». Я перепугалась, решила назад ее отослать. Говорю девчатам из учетного отдела и своему секретарю пойти на почту и отправить посылку назад, а то он подумает, что раз взяла посылку, то все, значит, согласна замуж выходить. Но девчата меня отговорили, ведь был как раз канун дня Октябрьской революции, очень большой праздник. Они пошли, получили посылку, а там: пачек 10 шоколада, ведь летчики тогда за каждый вылет получали шоколад, крымские груши, виноград. Мы накрыли стол, всех пригласили, даже из райкома партии, у них такого стола, как у нас, не было. После этого я написала Илье письмо, что не могу за него выйти, что у меня работа, просила больше не писать. Тогда мой летчик пошел, взял на меня как на жену проездные, и дает телеграмму: «Выезжаю, встречай». Представляете мое положение, звоню его родственникам, говорю им, вы его встретьте, приезжает Илья, а они мне в ответ: «Тебе он телеграмму дал, ты и встречай». Но я не могу, работы столько, тогда они попросили дать лошадь, я распорядилась им выделить нашу райкомовскую лошадь и повозку. И попросила, чтобы он к ним поехал, но Илья нет, приехал с чемоданом прямо ко мне на работу. Вот и все! Что делать, я мечусь, нервничаю, переживаю. Он пошел в райком партии, говорит, что так и так, забирает меня. Ему возражают: «Так вы же еще не женились!» А Илья и отвечает: «Так мы поженимся, вот сейчас и зарегистрируемся». Начал меня агитировать так сильно, что не знаю как. Ну что, пошли, зарегистрировались. Илья имел фамилию Цымбалюк, когда регистрировались, я говорю: «Боже, такая фамилия, что я даже сама не могу произнести! Только на свою фамилию согласна зарегистрироваться». Он согласился, его родители присутствовали, а мои не смогли приехать, далеко жили, в 50 км от города, отец не мог оторваться от работы, мать болеет. Его родители накрыли быстренько стол, отпраздновали. Но меня райком не отпускает с должности, и тогда Илья дал телеграмму в ЦК, и ЦК, в свою очередь, дает телеграмму райкому: «Немедленно освободить от работы». Такой он был настырный. И я передавала все дела своему заместителю ночью, потому что у мужа заканчивалась неделя отпуска, на которую его отпустили. А его две сестры складывали мои вещи. Утром рано мы уехали, сели на поезд, следующий в Евпаторию. В Москве он мне купил красивое пальто. Вдруг в купе к нам подсаживаются двое летчиков, я внизу, Илья наверху на полке спит, он всегда, где сядет, там сразу и спит, такой характер у него был спокойный. А летчики уговаривают тем временем меня пойти с ними в ресторан, но я говорю: «Да нет, что вы, я не пойду». Тогда они у меня спрашивают, кто такой Илья, а я стесняюсь сказать слово «муж» и, представляете, говорю им: «Это мой брат». Они пошли обедать и принесли мне оттуда и пирожных, и конфет самых разных. Илья тем временем проснулся, спускается и удивленно спрашивает: «А что вы тут такое делаете?» Летчики ему отвечают: «Да вот, вашу сестру угощаем». Илья сразу взвился: «Какую сестру, это же моя жена, а никакая не сестра». И как приехали, он меня дома ругал страшно, чтобы я больше таких вещей не делала. Так началась наша совместная жизнь.