– Хороший дядечка, – закивала кассир, – приходит и снимает по пятьсот рублей или по тысяче. Не в банкомате, чтобы комиссию не платить, а в кассе. Ботиночки стоптанные, а сам такой вежливый…
– Так чего же ты теряешься? – не выдержала Ада Семеновна. – Ему пятьдесят девять всего, а тебе сорок три уже. И мужа нет. Хватай его немедленно!
Кассир задумалась. Задумались и некоторые другие женщины.
В этот момент немного приотворилась и так же тихо прикрылась дверь. Ларе показалось, что на мгновение в щелке мелькнуло лицо Илоны. Покровская вскочила, выглянула в коридор: и в самом деле, секретарша Буховича стояла в стороне, собираясь, как видно, удалиться.
– Заходи!
Но девушка покачала головой.
Лара взяла ее под руку и потащила к своему кабинету, из приотворенной двери которого доносился голос Оборкиной, продолжавшей «обрабатывать» подчиненную:
– С голода писатель не умирает, уже хорошо. А если и так, ты не прокормишь его, что ли? В пятьдесят девять мужики еще вполне пригодные для жизни. Мой Оборкин и в шестьдесят два чего-то мог…
Тут все увидели вошедшую девушку, и разговор оборвался. Первой пришла в себя, разумеется, Ада Семеновна.
– Кого мы видим! Садись за стол, торт остался. Чаю налейте Илоне!
Но все остальные явно чувствовали себя крайне неуютно.
Перед вошедшей поставили чашку и тарелочку с куском торта, но Илона смотрела в сторону. Потом обернулась к окну и произнесла негромко:
– Вы меня осуждаете? Что ж, ваше дело. Но что касается моего мужа, то Влад здесь ни при чем. Он был в Петрозаводске на сборах. Кто-то позвонил ему с моего телефона, наговорил про меня гадостей и назвал адрес, где я буду до утра…
– Как с твоего? – перебив, удивилась Оборкина. – Кто же звонил?
– Голос был мужской. А телефон свой я в тот вечер на работе оставила, на столе в приемной Буховича.
– Может, Леня сам позвонил? – предположила Ада Семеновна.
Илона покачала головой:
– Его в то время не было в банке. И вообще, рабочий день уже закончился. Значит, кто-то из сотрудников.
– Неужели полиция не смогла установить? – спросила одна из кассиров.
При этом все посмотрели на Лару.
– Полиция по журналу проверила, кто из сотрудников мужчин присутствовал тогда в банке. Выяснили, что девять человек. Ну, охранники и дежурные водители не в счет. А так Петр Иванович, Артем Чашкин и…
– Симагин! – почти выкрикнула Ада Семеновна.
Илона кивнула.
В кабинете повисла гробовая тишина.
– Теперь кое-что становится ясно, – прошептала в раздумье Оборкина. И повторила громче: – Теперь все складывается. – Главбух посмотрела на Лару, которая ничего не понимала, и объяснила: – Выходит, Симагин что-то видел, и его убрали. Как свидетеля.
– Уж не думаете ли вы, что его убрали Ломидзе с Чашкиным?
Лара задала вопрос и сама испугалась своих слов. Конечно, такого не может быть.
– Еще Макаренко был в банке, – вспомнила секретарь Буховича.
И снова присутствующие промолчали.
– Этот на все способен, – предварительно оглянувшись на дверь, шепнула Оборкина. – Строит из себя какого-то оппозиционера, власть ругает, за народ вроде как беспокоится, а сам на место Буховича метил. Разве Леня уступил бы ему свой кабинет? С какого перепуга? Надо с ним быть поосторожнее.
– Будем надеяться, что на должность главного бухгалтера Макаренко не рассчитывает, – пошутила Лара.
Но ее шутку никто не оценил.
– Да нет, – опомнилась Ада Семеновна, – не может быть, чтобы Боря Макаренко убийцей оказался. – Оборкина посмотрела на Илону: – Зря ты на него наговариваешь.
– Я никого не обвиняю, – ответила та. – Вообще думаю, что никто из банковских к убийству Леонида Исаевича никаким боком. Мне кажется… Только вы не смейтесь! Мне кажется, тут потусторонние силы действуют.
– Глупости говоришь! – махнула рукой главный бухгалтер. – Какие еще силы?
Секретарь Буховича посмотрела на всех.
– Кто-нибудь из вас задерживался на работе часа на два или на три? Неужели никто ничего не замечал? Я, например, по вечерам всегда шаги в коридоре слышала. Словно кто-то медленно ходит и останавливается у каждой двери. В первый раз подумала, что охранник обход совершает. Вышла посмотреть – никого. В другой раз такое, в третий… А однажды у меня со стола бумаги вдруг сдуло, и листы по всему кабинету разлетелись. Хотя ни сквозняков, ни открытых окон не было.
Присутствующие молчали. Наконец одна из женщин тихо призналась:
– Я тоже шаги слышала. Как будто кто-то, крупный такой, ходит медленно и вздыхает.
– Про вздохи ты не ври! – возмутилась Оборкина. – Шаги, может, и слышатся иногда… То есть некоторым дурам слышатся, но вздохов точно не было.
– А меня однажды вечером кто-то запер в туалете на третьем этаже, – призналась одна из кассиров. – Больше часа там проторчала, пока охранники не вызволили. Кто-то это сделал. Не могла же ручка сама застопориться?
– Пошутил кто-то, – высказала версию главный бухгалтер. – Зачем нечистой силе тебя в уборной держать?
– Я думаю, что бывший хозяин банка стал сюда наведываться, – тихо произнесла Илона. – Говорила Буховичу об этом, так он помчался в церковь свечку ставить. А потом мне сказал, что свеча все время гасла.
Ада Семеновна побледнела и быстро перекрестилась. Потом взглянула на свои часики:
– Все, девки, хватит! Обед закончился.
Женщины поднялись, Оборкина тоже направилась к выходу. Лара посмотрела на собственные часы – до конца перерыва оставалось двенадцать минут. Илона по-прежнему сидела у стола.
– Распугала ты всех, – попыталась улыбнуться Лара, которой стало не по себе от темы разговора.
– Я не нарочно, – ответила девушка. – Вообще-то я пришла тебя поздравить, поблагодарить. И вот…
Секретарь достала из сумочки подарочную упаковку, в которой обычно преподносят духи.
– Хотела подарочек тебе сделать. Потому что ты единственный здесь нормальный человек.
Лара развернула упаковку и увидела флакончик «Шанель».
– Спасибо, хороший презент. Но только ты ошибаешься насчет меня: я такая, как и все. Не лучше и не хуже. Чем тебе не нравится Ада Семеновна?
Вопрос был, конечно, слишком прямым и провокационным, но Илона ответила:
– Она самый опасный в банке человек. Ты знаешь, например, что у нее был роман с Петром Ивановичем? Только давно, еще при прежнем владельце. Мне Бухович рассказывал. Как специалист, Оборкина была никакая, за нее муж делал балансовые отчеты и вообще контролировал всю работу. Она не старая была, а хотела казаться еще моложе – ходила на каблучищах и в короткой юбке. И постоянно говорила, что является вторым человеком в банке, повторяла это часто и всем подряд. Но тогда Ломидзе, Бухович, Крошин и в самом деле были никто. Например, Крошин всего лишь разруливал ситуации, когда бандиты пытались наехать на банк. Он же из ментов пришел.