– Да. – Мадди будто охватило пламенем с ног до головы. – Ты действительно собираешься это сделать?
– Нет. Я беру только то, что принадлежит мне по праву. Не более. То же, о чем ты говоришь, оскорбление – как для тебя, Маддалена, так и для меня.
– Тогда позволь мне вернуться в мою прежнюю комнату. Пожалуйста…
– Нет. Такой вариант меня не устраивает. Ты останешься здесь, но только из соображений безопасности. Будешь спать одна. У меня есть другая спальня. Рядом.
– А на двери между ними есть замок?
Он усмехнулся:
– Есть. Но ключа нет.
– И я должна доверять тебе? – Она покачала головой. – Ни минуты! Но могу обещать вот что. Если ты снова осмелишься ко мне приблизиться, буду бороться до последнего.
– Надо же, как быстро все меняется… – задумчиво протянул граф. – Но твое обещание никогда не будет исполнено, Маддалена. Потому что в следующий раз, моя лунная девочка, ты сама придешь ко мне. По своему собственному желанию. Чтобы полностью отдаться. Это я тоже могу обещать.
Он вышел и закрыл за собой дверь, оставив Мадди стоять с открытым от изумления ртом.
* * *
День оказался длинным.
Она сидела на краю ванны, ожидая, пока утихнет внутренняя дрожь. Или вернется Андреа…
Когда стало ясно – он не придет, Мадди встала, сняла с крючка фен и слегка подсушила волосы.
«Волосы словно солнце…»
Ее сердце застучало, когда она вспомнила и другие его слова… Но все это затасканные обороты из арсенала опытного соблазнителя – не более!
Она смазала ссадины антисептиком и, сбросив на пол халат, надела синюю юбку и белую майку с короткими рукавами, а потом, вернувшись в гостиную, забралась с ногами на подоконник.
«Мед и розы…»
Мадди закрыла глаза, пытаясь вытеснить из сознания все его слова. И все воспоминания о магии его рук и губ. Пытаясь вернуть себя в реальный мир.
Но безуспешно.
Она почувствовала облегчение, когда стук в дверь возвестил о прибытии завтрака. Эустацио поставил на стол поднос с фруктами, спагетти под ароматным соусом и обязательным кофейником. На плохом английском он сообщил – господин граф был вызван по срочному делу, но надеется, она окажет ему честь поужинать с ним вечером.
У Мадди была тысяча причин и столько же подходящих извинений, чтобы дать понять хозяину этого дома – ни при каких обстоятельствах она не желает оставаться с ним наедине!
Но она сказала, что… согласна.
* * *
Когда наступил вечер, Мадди переоделась в то черное платье, в котором была в Опере, и забралась на подоконник. Она сидела, задумчиво глядя, как в саду сгущаются сумерки, когда за ней пришла Луиза.
В коридоре Мадди увидела, как Луиза нажала ладонью на панель – и часть стены отъехала в сторону.
«Очень просто, если знать – как», – подумала она, спускаясь по лестнице, и… остановилась, увидев над камином пустую стену.
Что это, опять обман зрения?
Но, подойдя ближе, Мадди увидела на стене чуть более светлый прямоугольник – все, что осталось от картины.
– Я ее перевесил.
Она обернулась.
В дверях стоял Андреа. В темном строгом костюме, недоступный и властный.
Во всем его облике не осталось и следа от того раскованного любовника, который показал ей сегодня утром отблески рая. Что, разумеется, и к лучшему…
Она почувствовала, как что-то медленно сжалось в ее животе, и поспешила с вопросом:
– Перевесил? Но почему?
Он пожал плечами:
– После твоей недавней встречи с настоящим волком мне это показалось разумным. К чему лишние напоминания? – добавил он многозначительно.
Мадди почувствовала, как у нее загорелись щеки.
– Но защита исчезающих видов – вся работа, которая была сделана, – часть вашего наследства, – сказала она, стараясь выдержать ровный тон.
– Для графа Гильермо этой причины было бы достаточно, – произнес он. – Но цель уже достигнута, а мои интересы лежат совсем в другой области. Так что отсутствие этой картины не проблема. Мне бы вообще хотелось, чтобы это место снова стало тем, чем оно было, – Летним домом.
– Летний дом, – повторила она. – Это действительно… мило.
Их взгляды встретились. И вдруг пространство между ними стало меняться, перерастая в пульсирующее напряжение и одновременно наполняясь бесконечностью. Ей показалось – стоит сделать только шаг, и она окажется в его объятиях. Словно какая-то невидимая сила притягивала Мадди к нему.
К ее собственной гибели…
Эта мысль заставила Мадди собраться с силами и действовать. Разрушить чары. Пока еще не поздно.
Она обхватила себя руками и уставилась в пол.
И услышала его короткий вздох.
– Отпусти меня, – потребовала она. – Ты должен это сделать.
– Теперь недолго осталось ждать, – сказал он.
Ее горло сжалось. Она заставила себя поднять глаза:
– Значит, есть какие-то новости? Из Лондона?
Он покачал головой:
– Нет.
– Тогда надо кончать с этим! Сэкономишь и деньги, и время. Ты не представляешь, против кого пошел. Отец Джереми – не тот человек, с кем можно играть в такие игры. Ты его не знаешь. Он не уступит!
– Ты ошибаешься, Маддалена. Я его знаю. Давно. Почти всю свою жизнь. И я тоже – не уступлю. – Он помолчал. – А ты? Ты по-прежнему настроена породниться с этим семейством?
– Я выхожу замуж за человека, которого люблю! А не за его семью. Это не одно и то же.
– Ты так думаешь?
Он подошел к столику с напитками и приготовил ей аперитив. Себе, как всегда, налил виски.
Мадди взяла протянутый бокал, стараясь не касаться его пальцев.
Его губы дрогнули.
– За твое будущее, дорогая. Каким бы оно ни было.
Он сделал пару глотков и, не допив, поставил бокал на поднос.
– За счастье, – сказала Мадди и почувствовала, как резкий вкус кампари обжег горло.
Ночью Мадди никто не побеспокоил. А утром Луиза принесла ей завтрак. А потом и конверт, подписанный знакомым острым почерком.
«Прошу прощения за прошлый вечер, – писал Андреа, – но сегодня прекрасная погода, я собираюсь взять машину и отправиться на побережье. Надеюсь, ты позволишь мне компенсировать мою вчерашнюю грубость, согласившись составить мне компанию. А. В.»
Мадди нахмурилась. Граф сам будет за рулем или они все же поедут с Камилло?