Такого я стерпеть не мог и решил проучить нахала. Он должен свято помнить, что главное в совместном расследовании – взаимовыручка.
Я выудил из левого кармана конверт с диапозитивами и небрежно швырнул Вульфу на стол. Если Кремер, обуянный любопытством, потребует, чтобы ему показали содержимое конверта, и заинтересуется, почему это я так целенаправленно фотографировал миссис Байноу, пусть Вульф выкручивается как хочет. Хотя он, разумеется, не станет распечатывать конверт при Кремере, а просто возьмет и спрячет в свой ящик.
Однако Вульф обманул мои ожидания. Поскольку «центрекс» был куплен для того, чтобы отслеживать вариацию оттенков у цветков орхидей, диаскоп стоял прямо перед боссом на столе. Вульф подтащил к себе приборчик, распечатал конверт, вставил первый диапозитив, рассмотрел его, вынул и вставил следующий.
– Что у вас там? – громко спросил Кремер.
– Минуточку терпения, – пробормотал Вульф, продолжая свое занятие.
На последнем диапозитиве он задержался. По-моему, это был как раз четвертый из серии. Наконец, вставив и изучив приглянувшийся ему диапозитив третий раз кряду, Вульф оторвался от диаскопа и поднял голову.
– Мистер Кремер и мистер Скиннер! – позвал он. В голосе его, как мне показалось, прозвучали нотки нетерпения. – Подойдите ко мне, пожалуйста, и взгляните сами. Это один из снимков, что сделал вчера мистер Гудвин. Последний снимок.
Он развернул приборчик и подвинул его на противоположный край стола. Кремер, подоспевший первым, согнулся в три погибели и посмотрел. Десять секунд спустя он крякнул и отодвинулся, освобождая место Скиннеру. Окружной прокурор любовался диапозитивом чуть дольше, а потом выпрямился и сказал:
– Очень интересно. Он определенно фотографировал миссис Байноу. А этот человек, который тянется к ней, – ему удалось до нее дотронуться?
– Думаю, что нет. Мистер Гудвин сказал, что того человека оттерли. Да и остальные очевидцы, полагаю, того же мнения. Однако я разглядел на диапозитиве кое-что наводящее на серьезные размышления. Я хотел бы, чтобы вы, джентльмены, еще раз вгляделись в него повнимательнее.
Джентльмены послушались и разглядывали диапозитив довольно долго. Наконец Кремер требовательно вопросил:
– Ну, так что вы имели в виду?
Вульф подтащил диаскоп к себе, еще раз посмотрел, потом приподнял голову.
– Возможно, я и ошибаюсь, – произнес он. – Однако, на мой взгляд, это заслуживает расследования. Я хотел бы провести небольшой эксперимент. Вы не годитесь, джентльмены. Вы видели диапозитив. Мистер Гудвин тоже его видел. А мистер Байноу и мистер Фримм как раз были там. – Его взгляд скользнул в сторону. – Мисс Иннес и мистер Херрик, помогите нам, пожалуйста. Мисс Иннес, встаньте чуть подальше, чтобы мы все вас видели. Вы – миссис Байноу, которая идет по тротуару лицом к фотокамере. Арчи, ты – тот человек, который пытается к ней прикоснуться. Встань лицом к ней на соответствующем удалении и спиной к камере. Мистер Херрик, вы – спутник миссис Байноу, который идет по левую руку от нее. Встаньте рядом. Нет, ближе. Еще ближе, как у нас на диапозитиве. Вот, так уже лучше. Теперь слушайте внимательно. Вы медленно идете рядом, как вдруг этот мужчина подскакивает к миссис Байноу и явно намеревается до нее дотронуться. Вы инстинктивно вскидываете руки и загораживаете ее, пытаясь уберечь от вероятного злоумышленника. Не обдумывайте, как это сделать, а делайте первое, что взбредет в голову, это чисто рефлекторный жест. Давайте!
Я, играя Мурлыку, дернулся вперед, а Херрик вытянул руки, заслоняя от меня Айрис Иннес.
– Еще раз, пожалуйста, – потребовал Ниро Вульф. – Не отталкивайте его, а просто защитите вашу спутницу от нападения. Давайте!
Я снова рванулся вперед, а Херрик выставил руки.
Вульф кивнул:
– Благодарю вас. Мисс Иннес, останьтесь на месте. Мистер Пицци, замените, пожалуйста, мистера Херрика.
Скиннер вполголоса сказал Кремеру что-то такое, чего я не разобрал, а тем временем пузатый и черноволосый Огастес Пицци встал рядом с Айрис Иннес и начал входить в роль, кинув на меня свирепый взгляд. Он играл с бо́льшим вдохновением, чем Херрик, а затем, повторив эпизод дважды, уступил свое место Алану Гайсу.
Гайс, судя по выражению его лица, считал, что мы занимаемся полной ерундой, но тем не менее сдался и послушно отыграл оба дубля.
– Достаточно, – произнес Вульф. – Займите, пожалуйста, свои места.
Он снова развернул диаскоп и передвинул его на край стола.
– Мистер Байноу и мистер Фримм, – сказал он, – я думаю, что вам тоже стоит взглянуть на этот снимок.
Однако им пришлось подождать, потому что и Кремер, и Скиннер захотели еще раз посмотреть на диапозитив. Последним к диаскопу подошел Миллард Байноу. Он склонился над ним секунды на три, не больше, после чего вернулся к красному креслу и уселся – прямой как палка.
– Я вижу, куда вы клоните, Вульф, – проскрежетал Кремер, – но будьте осторожны.
– Непременно, – заверил Вульф. Его глаза обежали всех присутствующих. – Разумеется, я собираюсь исследовать гипотезу о том, что миссис Байноу убил Генри Фримм. После нашего эксперимента было бы просто безумием не сделать этого. Все три испытуемых вытягивали руку примерно одинаково, ладонью наружу. Между тем у мистера Фримма, как видно на диапозитиве, ладонь правой руки повернута внутрь. Более того, кончики большого и указательного пальцев соприкасаются, что совершенно нелепо. У всех трех участников эксперимента, как вы видели, пальцы обеих рук были растопырены. Объяснить положение ладони и пальцев мистера Фримма можно одним-единственным образом: он собирается воткнуть иголку в живот миссис Байноу.
Скиннер что-то сказал, Фримм порывался встать, но остался на месте, а с губ Айрис Иннес слетело какое-то восклицание, но поразил меня Миллард Байноу. Его нижняя челюсть отвалилась, а голова стала мерно мотаться слева направо и обратно, взгляд перебегал от Вульфа к Фримму, как у китайского болванчика. Заговорить он даже не пытался.
А вот Фримм попробовал.
– Здесь, между прочим, свидетели, Вульф, – угрожающе проговорил он.
Вульф посмотрел на него в упор:
– Да, сэр, я знаю. Я только сейчас впервые увидел этот снимок, и у меня было слишком мало времени, чтобы принять все меры предосторожности. Мистер Байноу столь нетерпеливо подгонял меня, что я позволил ему собрать вас всех здесь, хотя не имел ни малейшего представления о том, что с вами делать. И, признаюсь сразу, вся затея могла бы провалиться, если бы мистер Гудвин не принес этот снимок. Вы знаете, с какой целью нанял меня мистер Байноу. Вы оспариваете мое право проводить расследование?
– Нет, не оспариваю. – Фримм судорожно сглотнул. – Но имейте в виду, что здесь присутствуют свидетели.
– Да, вы правы. – Вульф прищурился. – Была ли у вас возможность совершить убийство, вопроса нет. Вы там были, и ваша рука вас выдает. Возникает другой вопрос: почему вы выбрали такое место и время, когда на вас нацелились все фотоаппараты? Очевидно, что вы поступили так специально, рассчитав, что в полиции решат, будто иголку выпустили из фотоаппарата. И вы оказались правы. Именно так и случилось. Остается два вопроса: где вы раздобыли иголку и яд и почему вы это сделали? Первый вопрос я адресую мистеру Кремеру и его подчиненным. Его способности и возможности идеально подходят для решения такой задачи. Что касается второго вопроса, то я могу лишь высказать несколько предположений. Учтите, что мы рассматриваем несколько гипотез и одна из них основана на том факте, что вы являетесь исполнительным секретарем фонда Байноу, в деятельности которого принимала активное участие миссис Байноу. Возможно, она обнаружила или заподозрила, что вы излишне вольно распоряжаетесь средствами фонда, и собиралась поставить своего мужа в известность. Это вскроется после изучения бухгалтерских книг и прочей документации фонда. Другое предложение связано с высокой оценкой мистером Байноу добропорядочности своей супруги – он предпочитает слово «добродетель»…