— Только не говори, что эта дрянь залезет мне в пупок, — взмолился я.
Модуль «Форсаж» походил на какое-то скорпионообразное насекомое, длиной сантиметров десять, отлитое из сверкающего как хром и пластичного как ртуть металла.
— И не надейся, — усмехнулась Инна. — «Форсаж» садится тебе на загривок и пускает щупы в позвоночный столб.
«Форсаж» слегка изогнулся в пинцете.
— Снимай рубашку, — велела Инна. — Он оттаивает, ему нужен носитель.
— Какой-то дурной фильм ужасов, — пробормотал я, снимая рубашку. — Лена, а эту штуку и впрямь уже использовали? Она не превратит меня в жука? Не высосет мой мозг? Не заставит кусаться и ползать по потолку?
— Да нет, это именно он и есть, — сказала Лена с несчастным видом. — Только защита от перегрузок… но выглядит омерзительно!
Но по крайней мере больно действительно не было. Только чуть-чуть щекотно.
Я дождался, пока Инна пошла за вторым «скорпионом», после чего поднял руки, оскалился и громким басом воскликнул:
— Жалкие людишки! Теперь у меня есть тело — и я вас всех сожру!
Инна взвизгнула и уронила пинцет.
— Что, страшно? — злорадно спросил я. — А ты представь, как мне было страшно!
«Прайм» был укутан коконом силовых полей. Огромный корабль больше всего напоминал звездолеты из фантастических фильмов и книг — длинный, вытянутый, обтекаемый корпус с массивными опорами впереди и сзади, с двумя мощными двигателями в хвостовой части — одно временно они служили дополнительными опорами. И все равно вес корабля был таким, что на обычный грунт его сажать было нельзя, только на скальные породы.
Вокруг «Прайма» барражировали корабли поменьше. Впрочем, обтекаемый, похожий на металлическую рыбину «Гиперион» немногим ему уступал. Как глупо, что в каждом таком корабле, с просторными жилыми отсеками, летает всего лишь один пилот…
Мы пристыковались к «Прайму» одновременно — у самого большого человеческого корабля было два стыковочных узла. При нашем приближении силовые поля на миг отключились — и снова вспыхнули, когда корабли соединились. Ищущие явно опасались атаки.
Я отстегнул ремни, потрогал спину — между лопатками едва угадывался «Форсаж». Устройство было теплым и на ощупь почти не отличалось от кожи. Для чего все-таки нам его подсадили? Как-то не верилось мне в версию Вадима Эдуардовича. Но Ленка уверена, что это модуль защиты от перегрузок и ничего более…
Неожиданность ждала меня, едва я вышел в шлюзовой отсек «Прайма».
Там стоял широко улыбающийся Зяма. А рядом с ним — старичок Генерал и белобрысый парень по прозвищу Хорь.
— Ого, — сказал я. — А как же принцип «один корабль — один пилот»?
— А ну его, этот принцип, — весело сказал Зяма.
— Мы же не в игры играем, — хихикнул Генерал.
Открылся второй люк и вошла Лена. А ведь пристыковалась раньше меня! Женщины всегда запаздывают.
— Надеюсь, вы с собой группу вооруженных десантников не прихватили? — поинтересовался Генерал.
— Нет, — сказала Лена. — Мы парламентеры, прибыли на переговоры. Все, как договаривались.
— Хорь, проверь, — велел Зяма. — Отсеки «Мурены» и «Феникса» знаешь?
— Да уж летал… — буркнул Хорь. — Пусть снимут идентификацию, а то меня корабль не пустит…
— Каспер, снимаю идентификацию, — громко сказала Лена.
— Чего? — засмеялся Зяма.
— Я зову свой корабль Каспером, — четко ответила Лена. — Понятно? Я же не иронизирую, что кое-кто летает с плюшевым мишкой на пульте!
Зяма мгновенно заткнулся.
— Корабль, снимаю идентификацию, — неловко сказал я. Мне почему-то стало неловко, что я так и не назвал свой корабль. — Этого хватит?
— Хватит, он тебя услышал, — успокоила Лена. Хорь, не таясь, достал вибробластер и нырнул в люк, ведущий к Ленкиной «Мурене».
— Вы извините, — сказал Зяма. — Но для порядка…
— Никаких проблем, — ответила Лена.
Мы терпеливо ждали, пока Хорь вернулся и отправился обследовать мой корабль.
— Хорь обожает лазить по чужим курятникам, — неуклюже пошутил Зяма.
Я натужно улыбнулся.
— Порядок. — Хорь вернулся из моего «Феникса».
— Что так долго? — поинтересовался Генерал.
— Да отлить потребовалось, — ухмыльнулся парень.
Зяма неодобрительно покачал головой.
— Пошли в рубку, гаврики. Оружия-то не захватили?
— Пистолет у меня с собой, — ответила Лена.
— Ладно, я тебе доверяю, — великодушно разрешил Зяма.
Внутри «Прайм» казался еще просторнее — наверное, за счет грамотной планировки. Мы прошли по нижнему ярусу — мимо оружейных отсеков, где за решетчатыми стенами дремали в держателях сигары ракет и утыканные антеннами шары, карикатурно похожие на древние мор ские мины, мимо помещений с гудящими генераторами, по дугообразному коридору вокруг вырастающего из пола металлического конуса, диаметром метров пять у основания. Конус был покрыт изморозью, от него тянуло холодом.
— Главный калибр, — небрежно, явно рисуясь, бросил Зяма.
— А чего не в рабочем цикле? — так же небрежно поинтересовалась Лена.
Генерал хихикнул, Зяма смутился:
— Всю энергию дали на щиты.
Поднявшись по лесенке, мы вышли на ярус выше — тут, кажется, были жилые каюты. И они не пустовали. Из-за каких-то дверей слышался шум, голоса, из-за других тянуло запахами еды.
— Так вот как вы эвакуировались с Нигредо, — задумчиво сказала Лена. — Вы давно готовились сажать на корабль не одного пилота, а целую команду…
Генерал наставительно произнес:
— В военном деле, дорогая, самое главное — сломать стереотипы. Помнится, приехали американцы с инспекцией, осматривали наши ракеты. И говорят: «По нашему мнению, данная ракета может нести одну боеголовку мощностью до двадцати мегатонн». Мы-то, конечно, кив аем, а про себя улыбаемся — там сорок мегатонн внутри…
— Тебя послушать, дед, так удивительно, что мы холодную войну проиграли, — буркнул Зяма.
— Потому и проиграли, что она холодная была, — обиделся Генерал.
— Конечно, дай вам волю, вы бы весь мир…
— Мы-то мир охраняли, а вот вы…