Леннар замолчал и обвел взглядом собравшихся. Все отводили глаза. Леннар вновь повернулся к Сыну Неба:
— Я решил любой ценой проникнуть в Храм и дотянуться до тебя! Но как это сделать? — Леннар засмеялся и движением руки смахнул с головы дайлемский головной убор из мелких металлических колец, смял его в горсти, обнажив голову. — Единственный путь проникнуть в Храм — это взять его штурмом! Ворваться сюда на острие штурмующей колонны, с оружием в руках! И вот тогда я решился. Нужен был только повод, чтобы воспламенить Горн, потому что угли мятежа тлеют уже давно! И тогда по моему приказу был умело заронен слух, что Храм хочет пустить в народ страшную заразу, а Акил и Грендам — своевременно предупреждены через посредников о том, что на площади…
— Так это вы развязали этот мятеж, подбросив на площадь Двух Братьев труп зараженного амиацином несчастного?! — воскликнул Алькасоол, поднимаясь во весь рост и стискивая зубы. — Значит, среди сардонаров у тебя есть свои люди, шпионы, которые?.. Милостивый Ааааму! А где же твое хваленое милосердие, великий Леннар? Чем же ты тогда лучше этих сардонарских изуверов и… лучше столь проклинаемых твоими сторонниками за жестокость и непреклонность Ревнителей?
— Ересь, страшная ересь!.. — вновь начал было какой-то особо благочестивый сановный болван, но брат Алькасоол, резко развернувшись, широкой ладонью залепил ему рот, не сводя между тем взгляда с предводителя Обращенных, по совместительству — жестокого идола взбунтовавшихся сардонаров.
Тот же продолжал:
— Я больше не буду вспоминать давнее прошлое, которое для всех вас — только омытые столетиями легенды. Меня интересует настоящее. Еще больше меня интересует будущее. Но прежде я хотел бы ответить на твои обвинения, почтенный омм-Алькасоол. Ты умен и проницателен, твои глаза не замутнены слепыми догмами. Ты сам сомневаешься в брошенных мне обвинениях. Я вижу это по твоему лицу. Говоря о наших злых умыслах, ты выразил, верно, мнение большинства, но отнюдь не свое собственное. Если бы мы хотели устроить страшную эпидемию, зачем столько предосторожностей с фильтрами? Нет, не мы. Я и мои люди не пускали мор в народ. Этот несчастный на площади, когда-то его звали Гоз, чист точно так же, как каждый из вас. И вождям сардонаров это отлично известно.
— Но… зачем тогда?..
— Затем, чтобы жители Горна так и думали, что мор уже среди них. Это развязало руки сардонарам и натолкнуло Акила на мысль приблизить сроки мятежа. Точнее, он просто не мог не воспользоваться накалившейся обстановкой в городе! Неужели кто-то из вас столь наивен, что подумал, будто бунт разразился лишь благодаря этим слухам о заразе? Благодаря речам вождей сардонаров, в которых они прямо призывали к мятежу? Неужели вы думаете, что Акил и Грендам не готовились поднять этот мятеж уже достаточно продолжительное время? Не скажу о Грендаме, этот полоумный болван опасен только своим длинным языком, но вот Акил… Акил оценил противника по достоинству. Неистовые и презирающие боль гареггины, гравиплатформы и плазмоизлучатели… все это не могло появиться у него мгновенно и по мановению руки. Чтоб мне издохнуть в Язве Илдыза, как в таких случаях ругаются ваши!.. Я подбросил Акилу идею и воспользовался возникшей в Горне обстановкой. И нам все удалось. Мы ворвались в Храм вместе с сардонарами, потому что иного пути не было, мы взяли приступом портал и оттеснили братьев ордена, чтобы потом сдаться им и убедить отвести вот сюда, в зал Молчания. К тебе, Верховный предстоятель.
— Значит, это вы перебили людей на Пятом посту, в переходе на Нижние земли, в Арламдор? — прозвучал голос омм-Алькасоола.
Он обнаружился под резной зубчатой аркой, которая украшала собой вход в анфиладу надземных хранилищ Храма. Когда он туда переместился, никто не заметил. В руках он держал пыльный ларец размером в полторы-две ладони, вытянутый и плоский. Не оглядываясь на бывшего лазутчика, Леннар ответил:
— Да, мы! А как иначе попасть в Ганахиду? Мы потеряли там одного из наших лучших…
— Одну, — поправил Кван О, — Гвейду из Ланкарнака. Я сам учил ее боевым искусствам. Недоучил, верно…
Сын Неба сказал:
— Брат Алькасоол, передай им противоядие.
Алькасоол приблизился к Леннару на расстояние вытянутой руки и, чуть помедлив, сказал:
— Не думаю, что это поможет ТЕБЕ.
— Но ведь это противоядие?
— Да. Другого нет. Возьми.
— Я помню тебя по Академии, — вдруг сказал Леннар, присматриваясь к строгому, с высокими скулами и крепким широким лбом лицу омм-Алькасоола, — ты даже провел против меня несколько учебных поединков, когда я лично инспектировал семинары по боевым искусствам.
— Да. И все бои я проиграл.
Леннар склонил голову к плечу и выхватил плоский ларец из рук Алькасоола. Его пальцы оставили на пыльной крышке какой-то замысловатый узор, напоминающий тавро, каким клеймят скот. Вождь Обращенных повернулся к Квану О, верно, собираясь передать предмет ему, но в последний момент, приняв иное решение, рывком сорвал примитивный ветхий замочек и открыл ларец.
— Ну?
Леннар поднял голову. У него сделался густой, немного гнусавый и неприятный голос, когда он спросил, ставя длинные, напряженные паузы:
— Я… наверное… чего-то… не понимаю. Что это?
— Это противоядие.
— Противоядие? Вот это? — И Леннар, запустив пальцы внутрь плоского ларца, вытащил оттуда томик с плотной тисненой обложкой и потертым изображением алой ладони с растопыренными пальцами, расходящимися подобно лучам.
Это был светский знак бога Ааааму, чье истинное Имя неназываемо… Леннар машинально откинул обложку и обнаружил под ней странный и смутно знакомый значок, напоминающий корчащегося на огне паучка с лапками разной длины. На первом листе, почти столь же плотном и тяжелом, как обложка, стоял экслибрис с обозначением принадлежности к Храму Купола, далекому предку нынешнего. Надпись в экслибрисе была сделана на древнем, ныне мертвом языке. Но почему Леннар не мог прочитать ее, если когда-то он и его соотечественники с уже мертвой планеты Леобея говорили на этом языке?..
Глава Обращенных процедил:
— Что это?
— Это том древних сакральных текстов, заклинаний, которые помогли исцелиться тем немногим, кто когда-то был поражен амиацином-пять… как ты сам называешь этот яд, — проговорил омм-Алькасоол. — Ничего другого, что могло бы исцелить вас, не существует. Я, кажется, уже говорил это.
Вот тут Майорг О-кан, младший из братьев из накского клана О-рего, до сих пор сумрачно молчавший, сжал кулаки и выговорил:
— Светлый сьор Леннар, не кажется ли тебе, что они просто издеваются над нами?! Чтоб меня поглотили Желтые болота!.. Они не понимают ничего, кроме силы, и только сталь, приставленная к горлу, выбьет из них истину, как фонтан крови!
— Примерно то же самое и они говорят про нас, — прервал его Леннар. — Омм-Алькасоол, ты хочешь уверить меня в том, что вот эти древние заклинания когда-то помогли выгнать из крови зараженных амиацин?.. Я слышал подобные предположения и считаю их бредом! Дескать, у амиацина, пятой его трансмутации, НЕТ никакого противоядия. Что его не существует в природе, не успели получить в первые года Исхода с Леобеи, а потом уровень науки упал настолько, что его стало невозможно создать. И потому людей на Корабле в те далекие времена спасло ЧУДО. То есть все, кто искренне и истово уверовал, сумели очистить свою кровь от отравы во время неких массовых литургий или каких-нибудь мистерий. — Леннар стиснул зубы, и на его лице появилось что-то вроде кривой усмешки, но в ней не было злобы, скорее печаль и усталость. — Этим, кстати, и объясняется столь длительное господство Храма. Просто в самом начале все неверующие вымерли. А все следующие поколения выросли в вере, постепенно ее теряя и заменяя суеверием, но изначального импульса хватило очень надолго!