А потом он ушел в кухню и вышел через какую-то заднюю дверь, через которую незаметно исчез и весь остальной персонал.
Одри повернулась в изумлении к Оливеру:
– Вот так просто?
– Они приведут все это в порядок к завтраку.
Ага. Так просто.
– Ты всегда получаешь то, чего хочешь?
– В основном. Я думал, ты тоже этого хотела.
– Понятия «желать» и «получать» в моем мире не всегда обязательно связаны.
– Ты передумала?
– Ну… не совсем…
Он откинулся на спинку своего роскошного дивана и бросил на нее понимающий взгляд:
– Выкладывай, Дивейни.
– Я просто ошеломлена беспринципностью, с которой все это было… проделано.
– Будь осторожна со своими желаниями, потому что они могут материализоваться.
Они опять были одни.
Одри оглядела стильную обстановку. Потом посмотрела на дверь. Потом на Оливера.
Его глаза сузились.
– Что?
– Мне просто нужно минутку.
Она снова поднялась и босиком побрела в противоположный конец ресторана, тщательно рассмотрела там все, прежде чем вернуться.
– Что-то потеряла?
– Просто смотрю, как живет другая половина.
Она оценила вид из окна – в их углу со стрекозами определенно лучше. Хотя он был, конечно, таким же. Разве что Оливер был частью ее вида там.
Оливер улыбнулся и откинулся, чтобы наблюдать за ней. Она приподняла подол своего платья, слегка оголив ноги, и затем пробежалась трусцой – по-другому это назвать было нельзя – по ресторану, где обычно было полно людей.
– Ты сошла с ума, – усмехнулся он, изо всех сил стараясь не смотреть на ее обнаженные ноги.
– Нет, я просто очень любопытная.
Она просунула голову в окно раздачи и проверила гламурную кухню. На ночь никакой еды не оставили, но кого-то завтра определенно ожидала уборка. Где-то в углу, гудя в тишине, делала свое дело промышленная посудомоечная машина.
Когда Одри в заключение проходила мимо его диванчика, Оливер протянул руку и обхватил ее за талию, притягивая к себе на колени. Ее протестующий визг был поглощен роскошным ковром и мебелью.
– Здесь есть камеры слежения?
– Неужели ты думаешь, что они не догадываются, почему я отправил их домой так рано?
Мысль, что все, кто были в ресторане, выходили на улицу, оглядывались на верхние этажи и представляли…
Тепло волной ударило туда, где ленивые поглаживания Оливера уже начинали вызывать беспокойство.
– Между знать и видеть большая разница. Не говоря уже о YouTube.
– Расслабься. Камеры только на входах, пожарной лестнице и над сейфом. Единственные наши зрители – всевозможные беспозвоночные.
Она взглянула на симпатичных стрекоз, которые теперь казались особо активными в своем террариуме, как будто хорошо знали, когда персонал вечером уходит, и собирались устроить свою ночную вечеринку.
Оливер дотянулся до пульта дистанционного управления, нажал на кнопку и приглушил освещение в ресторане.
– Итак, – он подвинулся ближе к ней, так чтобы их тела касались друг друга множеством возбужденных точек, – ты хотела побыть наедине?
– У нас так мало времени, – прошептала она. – Я не хочу делить тебя с толпой.
Призрачная тень промелькнула в его глазах, прежде чем они потемнели, потеплели и посмотрели на нее.
– Это чувство полностью взаимно.
Она почувствовала его губы на своих губах – такие же мягкие и податливые, как и прежде, но только теплее и нежнее. Как будто у них впереди было все время в мире, а не только несколько коротких часов. Она поцеловала его в ответ, смакуя его вкус и ощущение от поцелуя и растягивая время, которым они не воспользовались наверху. Он не стал торопиться, желая насладиться моментом, как и она.
Вскоре ее дыхание стало напряженным, и насыщенное тепло волнами проходило по их телам. Оливер снял свой пиджак, а Одри подтянула длинное шелковое платье выше бедер в жалкой попытке охладить самые возбужденные места.
– Я чувствую себя подростком, – прохрипел он, – целующимся и обжимающимся на заднем сиденье родительской машины.
– Только ты точно знаешь, что переспишь в конце свидания. – А ведь он уже сделал это два раза.
Он улыбнулся:
– С тобой я ничего не воспринимаю как должное.
Одри чуть отстранилась от него, впустила немного вожделенного воздуха между их телами, а затем вернулась в прежнее положение, упершись в него телом.
– Да ладно. Мы оба знаем, что во мне ты можешь не сомневаться.
Оливер рассмеялся, откинув голову назад, и она тут же принялась скользить ноющими губами вниз по его подбородку, шее, кадыку. Она ощущала его вкус – соль и одеколон. Самое изысканное сочетание.
Так они лежали в обнимку достаточно долго, потому что лед в ведерке с вином почти растаял, а Одри выпила всю минеральную воду, которую принес Мин-Гуа.
– Я надеюсь, ты не собираешься напиться так, что ни на что не будешь годен в постели, – поддразнивала она Оливера, когда тот потянулся за бутылкой вина. Но он лишь подмигнул, поставил бутылку на стол, а затем окунул свой стакан прямо в свежий, растаявший лед в ведерке.
– Кто-то выпил всю воду, – заметил он. – А тебе нужно избегать обезвоживания в марафоне.
– Значит, займемся упражнениями на выносливость?
– Ну я точно. – Он проглотил воду залпом, одна тонкая струйка побежала вниз по подбородку. Когда он коснулся ее губами, они были свежие и холодные, прямо как из ведерка для льда.
Они продолжали целоваться, но даже с закрытыми глазами и разными мыслями, занимавшими ее голову, Одри почувствовала легкое движение тела Оливера, когда тот наклонился к столу. Мгновение спустя он оторвался от ее рта и приложил подтаявший кусочек льда к ее опухшим губам.
Она вздрогнула, когда он провел ледяным сюрпризом по ее верхней губе, а затем по нижней, и она слизнула струйку талой воды, которая затекла ей в рот, улыбаясь, когда он направился вниз по ее подбородку. Потом по шее. Потом, обогнув шею, к дико пульсирующей точке под ухом. Его губы шли по влажному следу, оставляемому кубиком льда, слизывая влагу, пока лед, плавящийся на ее разгоряченной коже, полностью не растаял.
Четыре прохладных пальца заскользили вверх по ее бедру и проникли под нижнее белье, в то время как другая рука зарылась ей в волосы, приведя их в полный беспорядок.
– Эти девочки в школе точно знали, что делали, – пробормотал он тяжело ей в ухо.
– Что ты имеешь в виду? – Она едва могла вспомнить их, и это что-то говорило.