– Не бойтесь, – говорил Андрей, снимая куртку и закатывая смирительную рубашку. – Я останусь здесь и подожду, пока вы оставите реактивы. В конце концов, вы всегда можете применить парализатор.
– Только не двигайся, – предупредил второй, он был пониже ростом. – Карен! Надо отпереть дверь, иди сюда.
– Сейчас, – отозвался он, немного повозился с ведрами и зашагал к чистым, звеня ключами.
Андрей сидел на койке и планировал побег. Отсюда до двери метра три. Можно метнуть в чистого с инъектором пустой горшок из-под вчерашнего ужина, одновременно броситься ко второму чистому, который откроет дверь и попытается поставить ящик, вырубить его, затем – Карена. Он намного сильнее их вместе взятых.
Двадцать процентов против восьмидесяти, что все получится: горшок пролетит между прутьями, попадет точно в цель (чистый не увернется), силы удара хватит, и враг выронит инъектор. Но что дальше? Допустим, Андрей выберется из камеры и этого помещения, а что за его пределами? Без оружия он далеко не уйдет.
Нет, нельзя рисковать, правильнее помогать им и ждать, когда подвернется более удобная возможность. Например, его будут переселять в другое место или вести в лабораторию. Наверняка она существует, куда-то ж они кровь носят, где-то ее исследуют.
Чистый поставил ящик, захлопнул дверь и наблюдал за Андреем из-за решетки, как за опасным зверем.
– Сколько пробирок наполнять? – спросил Андрей, раскрывая ящик. В штативе их стояло десять штук.
– Все, желательно до краев.
Перетянуть плечо жгутом. Сжать-разжать пальцы, чтоб вены вздулись. Легкий укол, и из одноразовой иголки в пробирку, стоящую возле кровати, побежала густая черная кровь. Прежде чем вернуть ящик с пробирками, Андрей спросил:
– Зачем вам моя кровь? Хотите проверить, есть ли в ней вирус?
– Проверяли, – сказал тот, что пониже. – Ты инфицирован. Теперь предстоит выяснить, почему вирус не поражает именно твой организм.
– Как вы это собираетесь делать?
Вопрос остался без ответа. Андрей отошел от двери, сел на свое место, дождался, когда чистые спешно заберут ящик, и сказал:
– Вы бы представились. Хотя бы тот, с кем предстоит работать.
Ответил чистый повыше:
– Я Сергей Абакумов, это лаборант Лев. Контактировать будете по большей части со мной. Увидимся завтра. Сегодня мне надо работать.
Чистые направились к выходу, на их место пришел Карен, оглянулся, подождал, пока они уйдут, и прошептал едва слышно:
– У тебя остался горшок, давай его сюда. И вообще, ты молодец. Другие, когда мы рядом, с ума сходят, злятся, слюной брызжут… Любой на твоем месте тем горшком запустил бы… Он резиновый, но мне потом все равно голову открутят.
– Да, знаю, что все дуреют. Я, как ты понял, особенный, потому меня и изучают. – Андрей просунул горшок между прутьями, взял из рук Карена резиновую миску с кашицей, отметил, что разносчик еды начал ему доверять.
– Сволочь! – верещала Лина. – Садист! Ты чего с ним церемонишься? Они же нас убивают и тебя убьют! Н-на! – в Карена полетел резиновый мяч. Когда он шмякнулся о его голову и по противогазу потекла кашица, Андрей сообразил, что это не мяч, а тарелка.
В соседней клетке бесновался мутант – угукал, рычал, свистел, как обезьяна в вольере. Андрей поел, вернул тарелку, получил воду в резиновом шаре, поблагодарил разносчика пищи и распрощался с ним.
Весь день ему досаждала Лина. Она болтала без умолку – о своем втором муже, который на три года моложе, и сыновьях, о том, где на юго-востоке клюквенные места, как вялить мясо, подкрадываться к чистым бесшумно. Она не замолкала ни на минуту, фонтанировала словами, как прорвавшая труба – водой. Андрей не выдержал и попросил ее замолчать, сославшись на головную боль. Девушка обиделась, легла и демонстративно отвернулась к стене.
Теперь шумел только вечно голодный мутант.
Вечером снова пришел Карен, принес кашицу, поговорил о том о сем, понадеялся, что благодаря Андрею и чудесной сыворотке он когда-нибудь сможет подняться на поверхность и увидеть небо своими глазами, а не через очки. И перестанет бояться воды, поедет на юг и нырнет в море. Слух о появившейся надежде на избавление от вируса облетел бункер, и люди воспрянули. Теперь им есть ради чего жить.
Андрей слушал его, понимал каждого из них и прощал. А также понимал, что чистые вцепятся в него и выкачают всю кровь и он никогда не сможет вернуться на базу и увидеть сына, Катю, Юльку, Ваню с Никитой, которые ему дороже всего человечества. Если же возложенные на него надежды не оправдаются, чистые с готовностью уничтожат его, замучают до смерти, но не отпустят. Приносить себя в жертву ради незнакомых людей он не собирался.
Когда погас свет, он пытался представить свой побег и не мог. Пока не подворачивалось возможности. Когда фантазия иссякла, он принялся отжиматься: сто, двести, триста раз. Упал лицом в пол, слушая грохочущее сердце. Нельзя терять форму. Он повис на прутьях и начал подтягиваться. Затем – молотить черноту кулаками, бить лоу кики. Влево, вправо, вправо, влево, перед собой…
Ударив решетку, он зашипел и выругался, растревожив прикорнувшего мутанта, который забегал, зарычал.
Вымотавшись, Андрей все-таки уснул, а проснулся, когда клацнул замок, разбитым и нервным. Снова пришли Карен и двое чистых с алюминиевым чемоданом. Тот, который назвался Сергеем Абакумовым, вытащил шприцемет, направил на Андрея, он замахал руками:
– Нет-нет, мы ж договорились…
– Извини, парень, – уронил чистый, просунул руку между прутьями решетки.
Игла с транквилизатором впилась в плечо. Так усыпляют опасных зверей перед операцией.
– Суки, – прохрипел Андрей, рухнул на подкосившиеся ноги и растянулся на полу.
Он все еще соображал, хотя тело перестало его слушаться. Последним «ушло» зрение, и последнее, что он помнил – голову в противогазе. Сквозь дрему он чувствовал, что его ворочают, куда-то тащат… Или нет, просто кажется? Перед глазами расползались круги, он не мог пальцем пошевелить, пытался разозлиться, чтоб активировать резервы организма, как когда-то его учил Макс, но транквилизатор был сильнее.
Единственное, что получилось – вспомнить, как мама кастрировала кота, он точно так же валялся и тяжело дышал. Андрей надеялся, что с ним не сделают такой подлости.
Вскоре его перестали шевелить, он провалялся некоторое время на полу и почувствовал, что онемевшее тело понемногу просыпается. Шевельнул ногой, поднял руку, перевернулся на бок и шлепнулся на пол с кровати. Встать долго не получалось, он копошился червяком, наверное, с полчаса. Звуки были гулкими, болезненными, и вопящий мутант особенно раздражал.
Понемногу тело стало подчиняться мозгу, Андрей сел и вцепился в койку, потому что мир кружился, как если отравиться алкоголем.
– Ты там живой? – прокричала девушка, каждое ее слово впивалось в мозг иглой.