– Дай пистолет. – Майор протянул руку.
Лазарь покосился на него как-то странно, облизнул пересохшие губы, но выполнил приказ. Пистолет Макарова улегся в холеную ладонь майора. Офицер в очередной раз все взвесил. Было видно, как от напряжения углубились морщины на его лбу. Потом он извлек из рукоятки обойму, сунул ее себе в карман, оттянул затвор, нагнулся за выпавшим патроном и тоже убрал его в карман. Поперечный повернулся, положил пистолет на печку.
Наступила минута молчания. Ополченцы перевели дыхание. Смирнов изобразил на лице что-то среднее между скепсисом и одобрением. У рядового Лазаря задрожали губы, глаза наполнились слезами.
– Как же так, товарищ майор?..
– Автомат не трогать, рядовой! – сухо бросил майор. – Лучше ляг, отдохни, не стой тут.
На несчастного парнишку было жалко смотреть. Он был похож на маленького ребенка, у которого отобрали игрушку, шмыгал носом, пытался сдерживать слезы, но они текли по серым небритым щекам. Солдат сокрушенно махнул рукой и побрел на кровать. Надо же такому случиться! Он вторично поскользнулся на пуле, которую Архипов вытащил у него из плеча! Она отлетела к стене. Парень удержал равновесие, взгромоздился на кровать, отвернулся и засопел.
– Вы никак не прокомментируете свои действия, майор? – спросил Алексей.
– А чего тут комментировать? – Поперечный вздохнул. – Это дебет с кредитом никогда не сходятся, а нормальные люди – всегда могут. Надеюсь, меня не сделают в этой связи военным преступником. Одно условие, капитан. Вы больше не будете путать нас своими веревками.
– Идет, – согласился Алексей.
Андрюха Левин неуверенно оторвался от стены.
– Это что же получается?.. Можно еще поспать?
– Раненые отдыхают, – объявил Алексей. – Остальные как хотят.
Почему-то именно в эту минуту всех здоровых мужиков потянуло по нужде. Автоматы ополченцы с собой не взяли. Алексей на всякий случай отсоединил магазины, убрал к себе в подсумок. Ведь никто не знал, какие демоны терзают душу Лазаря.
Мужики поднялись по лестнице, немного сконфуженные, молчаливые, и обнаружили, что дверь не открывается! Они недоуменно уставились друг на друга, налегли в четыре плеча. Неужто снегом завалило? Дверь слегка поддалась, снаружи что-то заскрежетало.
Реальность оказалась весьма плачевной. За ночь действительно выпало море снега, температура повысилась, он стал плотным, напитанным. Под тяжестью сугроба подломились чахлые опоры, удерживающие козырек, висящий над дверью. Он рухнул вместе с тяжелой снежной массой. Проход оказался перегороженным. Щель между дверью и косяком не желала увеличиваться, хотя узники и долбились в нее всем коллективом.
– Вы чего там делаете? – спросил снизу Левин, привлеченный шумом. – Совсем охренели? Дайте поспать.
– Иди отсюда! – завопили все чуть не хором.
А майор еще и пошутил:
– Не мешай работать специалистам. Раз-два взяли!
Мужики отскакивали и дружно колотили плечами в дверь, пока не отбили все кости.
Смирнов сообразил, сбегал в подвал, вернулся с ломом, вставил в щель и начал расшатывать. Дверь ходила ходуном, подвывала, скрипела, но по сантиметру продвигалась. Рухнувший козырек уперся в сугроб.
Люди с лопатами кое-как протиснулись наружу, отпуская не самые литературные словечки. Снега под крыльцом было немерено, словно с гор сошла лавина.
Делать нечего, пришлось очищать. Мужики полчаса всем коллективом вгрызались лопатами в снежную массу. Первым выдохся майор – холеная аристократическая порода. За ним сдался и Алексей. Он уже не чувствовал ни мышц, ни суставов. Только Смирнов и Архипов упорно работали лопатами, обливались потом, словно соревновались, у кого получится дальше, больше, сильнее. Наконец появилась возможность отодвинуть искалеченный козырек.
– Молодцы, работнички! – похвалил Алексей.
Они навалились вчетвером, сместили козырек от двери. Все возвращались в подвал, не чуя ног, а потом смеялись: забыли справить нужду. Архипов варил надоевшую кашу. Она вылезала из кастрюли, а он запихивал ее ложкой обратно.
– Пьянства не потерплю! – объявил Алексей. – Хватит. А последнюю бутылку можно выпить и вечером.
– Почему последнюю? – резонно возразил Архипов. – Мы не очень занятые люди, можно пройтись до магазина, еще раз покопаться в воронке.
После обеда он так и сделал, вернулся пустой и раздраженный – больше ни выпивки, ни еды! Все похоронено под снегом и глиной, нужен экскаватор, чтобы раскопать эту золотую жилу. А рыться в домах мертвых и сбежавших граждан ополченец не стал, посчитал позорным.
Продуктов оставалось немного, если на глазок, дня на три более-менее безбедной жизни. Время до ужина тянулось заторможенной сколопендрой. В подвале не было ни книг, ни игральных карт.
– Поспали, можно и поесть, – по-простецки охарактеризовал ситуацию Левин. – Поели, можно и поспать.
Смирнов и Архипов обсуждали насущные профессиональные проблемы – как сподручнее брать взятки, чтобы не попасться, сколько нужно ежемесячно платить начальству, чтобы не уволили, как грамотно располагать машину в засаде у дороге. Лазарь более-менее справился с расстроенными чувствами, сидел на кровати, весь всклокоченный, уныло смотрел на наручные часы.
– Не горюй, парень! – подколол его Левин. – Пока ты тут сидишь, на родине повалили десять памятников Ленину и еще на семь штук готовят покушение. А на территории Российской Федерации юные тупоголовые мстители опять чего-то выкрасили в сине-желтый цвет, и полиция ищет их с собаками.
Ночь прошла без эксцессов. Проснувшись, Алексей первым делом отыскал глазами рядового Лазаря. Может, хоть сегодня без дури? Стригун специально запихнул все оружие подальше от этого искателя приключений! Лазарь не спал, тоскливо смотрел в потолок. Его одолело горькое разочарование в людях и идеалах.
– Почему?.. – взмолился Андрюха, открывая глаза. – Почему утро всегда наступает, когда мы спим?
– Эх, жизнь!.. – кряхтел Архипов, натягивая берцы. – Проснулись, поели, устали…
– Только давай сегодня без каши! – взмолился Левин. – У меня от твоей стряпни скоро последние зубы выпадут.
После завтрака Алексей забросил на плечо автомат и выбрался на улицу. Снова падал снег. Навес над крыльцом приказал долго жить, и теперь каждая попытка открыть входную дверь превращалась в трудоемкую процедуру. Лучший выход из положения – вообще ее не закрывать.
Он оставил щель, чтобы в нее мог протиснуться человек, спустился с крыльца, вышел на главную улицу, утопавшую в снегу, и осмотрелся. Во все пределы простирался унылый апокалипсис. Такое ощущение, что мертвый поселок начинал проваливаться в землю. Развалины утонули в снегу. В отдельных местах он потемнел, но еще не таял.
На черных головешках, гребнях разбитых стен сидели вороны и пристально смотрели на одинокого человека. Других людей в округе не было. Ни кошек, ни собак. Куда-то подевалась Мария Андреевна, решившая посвятить остаток жизни поиску пропавших детей.