– Почему это? – спросил Луп.
Марк ответил сам:
– Потому что если разнесется весть, что ловят не кого-нибудь, а сына Спартака, то каждый раб в империи тут же станет искать возможность восстать против хозяев.
– Именно так, – согласился Фест. – Для них выгоднее решить проблему по-тихому. А это значит, что им придется проявлять осторожность, охотясь на тебя. В общем, играть в кошки-мышки.
Марк мрачно кивнул.
Его мать вздохнула:
– Похоже, нас ждет долгое путешествие. Куда бы мы ни направились. – Она посмотрела себе под ноги. – И наши неприятности далеко еще не закончились.
Марк осторожно взял ее руку и мягко сжал.
– Самое худшее все равно позади, мама. С чем бы нам ни пришлось столкнуться в ближайшее время, мы, по крайней мере, встретим опасности вместе. И я буду рядом, чтобы защитить тебя.
Ливия с грустью во взгляде посмотрела на сына.
– Как раз это всегда хотела делать я – защищать свое дитя. И меня постоянно терзала мысль, что именно тогда, когда ты сильнее всего нуждался в защите, я была бессильна что-либо сделать.
– Ты в этом не виновата. Это все Децим. Но теперь он заплатил за все.
– Да… Да, хотя бы это действительно так.
Фест смахнул с туники хлебные крошки и встал:
– Пора двигаться. Мне хочется к концу дня оказаться как можно дальше от Тегеи.
– Куда мы пойдем? – спросил Марк.
– На запад, к побережью. А потом сядем на корабль и уплывем подальше от Греции и Италии.
* * *
Все встали, и Цербер, виляя хвостом, смотрел на всех по очереди. Когда они уложили мешки и повесили их через плечо, Фест махнул рукой в сторону тропы и зашагал вперед. За ним шел Луп, потом Марк с матерью, и завершал шествие Цербер. Вдали продолжал подниматься в небо дым над догоревшим поместьем Децима. Марк подумал, что его клубы похожи на подношение богам. Такое подношение, какое делают моряки и прочие путешественники перед дальней дорогой, прося богов защитить их и помочь достичь конца пути.
Марк улыбнулся при этой мысли и посмотрел на мать.
И его сердце наполнилось теплом, какого он не знал уже несколько лет.