Знакомства по Интернету становятся все популярнее. Скоро можно будет вывесить свой автопортрет, снятый веб-камерой, и указать все параметры человека, которого ищешь: возраст, происхождение, хобби, цвет глаз и т. д. Скоро люди перестанут встречаться случайно. Вывешиваешь в сети свое фото или фильм и уточняешь: «Ищу рыжую озабоченную бисексуалку со склонностью к групповым контактам, с большой грудью и узким влагалищем, любящую диски Кэта Стивенса и баскетбол, фильмы Тарантино и Республиканскую партию». Когда кто-нибудь, отвечающий твоим критериям, окажется в твоем квартале, тебя предупредят по мобильнику или по e-mail'y. И не надо больше ходить в эти идиотские бары. Какая жалость: я не увижу этого совершенного мира, где знакомства рациональны, как объявления в разделе недвижимости. Я хотел жить в виртуальном мире, но скоро умру в мире реальном.
Я стою на Бруклинском мосту, словно на краю пропасти. Я любуюсь Ист-Ривер: гудящие буксиры рассекают морские волны с белыми барашками. Белые линии кораблей на море – и белые линии самолетов в небе. С тех пор как я перестал нюхать кокаин, мне повсюду мерещатся белые линии. Остался ли еще в нью-йоркском воздухе человеческий пепел? Каждый горожанин знает, что у него в легких обязательно есть микроскопическая частичка пыли от Всемирного торгового центра. В «99 франках» Октав вдыхал прах своего патрона. Хочешь не хочешь, но это пришлось сделать всем ньюйоркцам – невольные каннибалы, они отравлены угольной пылью с высоким содержанием летучей человечины. В Нижнем Манхэттене и в Бруклине (там, где прошло облако дыма) вспыхивают эпидемии болезней. По-моему, мэру Джулиани следовало бы принять решение об усилении мер санитарной безопасности, чтобы не вгонять население в еще большую панику. А еще стоило бы однажды поставить вопрос об ответственности работников службы безопасности, которые остались в живых, потому что решили проводить эвакуацию, не разблокировав выходы на крышу, и об ответственности пилотов девяти вертолетов Нью-йоркского департамента полиции, отказавшихся рассматривать возможность эвакуации по воздуху.
Летавший с ними фотограф заявил: «Мы сделали несколько кругов над крышами, чтобы посмотреть, удалось ли людям на них выбраться. Там никого не было. Что мы могли сделать в такой ситуации? Садиться было слишком рискованно, прежде всего потому, что дым очень затруднял маневрирование. Конечно, мы могли бы спустить веревочную лестницу. К несчастью, я был почти уверен, что в качестве меры безопасности выходы на крышу были закрыты. А жара была адская. Мы ощущали ее в кабине, а пилот видел температуру на экране внешнего термометра. Внутри башен нельзя было ничего рассмотреть, но я видел людей, высунувшихся из разбитых окон, иногда окровавленных, в разорванной и обгоревшей одежде. Некоторые махали нам, но что мы могли поделать? Я часто думаю о женщине в окне, она одной рукой держалась, а другую протягивала к нам… Но что мы могли поделать?»
«Что мы могли поделать?» Наверняка этот вопрос не даст ему покоя до самой смерти. Что они могли поделать? Я турист-парижанин, и у меня перед ним большое преимущество: я пишу по прошествии времени, удобно устроившись в кресле, я могу ответить без паники и без всякого риска для собственной шкуры. Что надо было сделать – это связаться со службой безопасности башен и сказать им, чтобы открыли выходы на крышу, или передать это указание пожарным, находившимся внутри здания, на 22-м этаже, а потом совершать круговые облеты на вертолетах, как во время спасательных работ на море или в горах. Просто снимать людей вертолетами; в принципе это вполне обычная операция, если учесть, какое буйство стихий приходится преодолевать пилотам, когда они подбирают жертв горных лавин или штормов. Перед моими глазами все время стоит потрясающая картина: вертолет над Всемирным торговым центром несет людей, уцепившихся за веревочную лестницу. Эта картина могла бы стать самым прекрасным ответом самолетам-самоубийцам. Жаль, что мы ее так и не увидели.
Мне пришла в голову неудачная мысль, правда, из лучших побуждений: я протянул детям значок «Windows on the World», который дала мне на прощание Лурдес. Проблема в том, что значок был один. Джерри и Дэвид тут же начали препираться, кому он достанется. В конце концов значком завладел Джерри – по праву сильного. У меня не хватило духу решить дело иначе. Дэвид надулся, но, как ни странно, спор его отвлек и, к величайшему моему облегчению, слезы у него высохли. Он вынашивал месть. Через несколько секунд, когда Джерри прикалывал значок к майке, он толкнул его под руку, чтобы тот укололся булавкой. Выступила капелька крови. Джерри сжал зубы, Дэвид улыбнулся. Око за око, зуб за зуб. Джерри не возражал: такова жизнь. Я провел рукой по волосам; я вдруг понял, что происходит на этой земле. Просто значков не хватает на всех.
В конце концов я снова встретился с Троем Дэвисом: серый твидовый костюм, серое пальто, серая сумка. Как все утописты, Трой абсолютно не гонится за модой; он живет в грядущих десятилетиях. Когда Ленин ел бесплатный хлеб в «Клозери-де-Лила», он тоже был похож на счетовода. Мы сидим в «Лайф-кафе», перед нами сандвичи, на полу плитка, вокруг в основном студенты, стайки жизнерадостных девиц и пошловатые картины на стенах. Трой на два года старше меня. Он окончил Гарвард, как мой отец, только учился на физическом факультете.
– Я абсолютно дохлый, но дело движется: Рабочий комитет за Всемирный парламент получил поддержку Эдгара Морена, Жака Делора, Сони Ганди, Фелипе Гонсалеса, Нельсона Манделы, Шимона Переса, Даниэль Миттеран, Хавьера Переса де Куэльяра, Леа Рабин, Мишеля Рокара, Раймона Барра, Амартии Сен (нобелевского лауреата по экономике 1998 года), Алехандро Толедо (президента Перу), мима Марсо, аббата Пьера…
– Шикарно, просто список приглашенных на коктейль у Арно Лагардера.
– Да, может, и ты хочешь числиться в моем комитете поддержки, чтобы тебя приглашали?
– Мне для этого не нужен твой комитет, достаточно публиковать бестселлеры в одном из его филиалов. Конкретно, объясни мне, как создание новых институтов может ускорить, например, введение «налога Тобина» или списание долгов стран третьего мира?
– У нового, демократического мирового порядка хватит политического веса, чтобы проводить такого рода законы. Или чтобы установить тарифы за выброс углекислого газа или продажу оружия, или чтобы создать Всемирное агентство по окружающей среде. Проблема нашего времени в том, что в экономике глобализм уже есть, а в политике еще нет. Нужна революция, чтобы принять новые законы. Люди забыли, что революции 1776 и 1789 годов были связаны с налоговыми бунтами.
– И ты искренне веришь, что доживешь до подобных вещей?
– История движется скачками (последний по времени пример – крах коммунизма). А потом, есть Международный уголовный трибунал: существование мирового гражданства впервые признано на уровне закона. Если вести умную кампанию, чтобы люди прониклись идеей, Всемирный парламент можно создать лет за десять.