– Только он уже не серый.
– Не важно.
Грубин сунул палку в аквариум и потрогал ею осьминога.
После длительного совещания и изучения каких-то фолиантов они принесли шест и ввели его в атмосферу. Первая попытка контакта. Я даже покраснел от приятной неожиданности.
Моя застенчивость, вошедшая в поговорку среди моих коллег, и теперь сыграла надо мной шутку. Я взялся за конец шеста и три раза дернул за него. Шест был немедленно убран. Поняли или не поняли?
– Изменил цвет на красный, – подтвердил Ложкин. – Все сходится. Наверно, не новый вид, а просто урод. Как теленок с двумя головами.
Грубин сходил на кухню, вернулся с куском мяса. Кот бежал за ним, подпрыгивая, полагая, что мясо предназначается ему, верному другу.
Мясо полетело в аквариум.
– Вымыл мясо? – спросил Ложкин.
– Под холодной водой.
Кусок отвратительной плоти, сочащейся кровью, упал на меня сверху. Что это? Провокация? Или попытка меня накормить? А есть хочется. Но не есть же мясо мне, убежденному вегетарианцу. Я взял кусок мяса и выбросил его из моей тюрьмы.
– Кривляется, – определил Ложкин. – Значит, не голодный. В Бреме ясно сказано – хищник. Ракушки любит, рыб и так далее.
– Да, мяса он не желает. Прямо даже выкинул его из аквариума.
Кот подобрал кусок мяса и рвал его, обкусывая, на полу. Осьминог уставился на него своими бессмысленными глазами.
– За рыбой придется тебе сбегать, – сказал Ложкин Грубину.
– Сбегаем. Только сначала еще какие-нибудь опыты произведем.
Я отстукивал последовательные числа по поверхности моего дома. Они не реагировали на это. Тогда я стал показывать им мои конечности по очереди. Сначала одну. Потом две, потом три, потом четыре сразу. Это тоже не произвело впечатления. Я подобрал камешек с пола и начал выстукивать им по стенке. Наконец, надеясь на то, что начала геометрии должны быть понятны любому разумному существу, я попытался нацарапать на твердой прозрачной стенке равнобедренный треугольник.
– Суетится, – сказал Ложкин. – Несладко ему в неволе. Как и любому существу.
– Смотри-ка, ему камешек в щупальце попал. Как бы он не повредил себе чего-нибудь.
– Не повредит. Все-таки я полагаю, что живьем его довезти будет трудно. Тем более что он от пищи отказывается. Придется усыпить.
– Жалко, – повторил свой единственный аргумент Грубин. – Все-таки живое существо.
– Живое, но безмозглое, – произнес категорически Ложкин. – Очень низко организованное, в первом томе Брема помещен. Там, где простейшие. Даже беспозвоночные.
– Саша, ты здесь? – спросил Удалов, заходя в комнату. – А я не один. Я с Мишей Стендалем, из газеты.
– Говорят, вы осьминога поймали в нашем озере. Так ли это? – спросил Миша. – Живого?
– Живого, – ответил Грубин. – А ты, Корнелий, что же на рыбалке не остался?
– Плохая рыбалка. Поздно уже. Не клюет. Твой осьминог всех рыб, наверно, пожрал в нашем озере. Если такие разведутся – прощай рыбная ловля. Не сдох он еще у тебя?
– Нет, – ответил Ложкин. – Мы его изучаем.
– Очаровательное существо, – сказал Миша Стендаль, поправляя очки и становясь очень похожим на молодого Грибоедова. – Сколько у него щупалец! Это же сенсация. Первый в области осьминог! Пустим в разделе «Субботняя смесь». Кто поймал?
– Вместе поймали, – ответил Удалов.
– Значит, так и запишем: «Рыболовы-любители нашего города…»
Стендаль записывал, Удалов объяснял, а Грубин вернулся к аквариуму. Осьминог, видно проголодавшись, суетился, складывал и разводил щупальца, поднимал округлую голову и поводил круглыми бессмысленными глазами.
Весь арсенал моих средств убеждения был исчерпан. Они не понимали. Почему-то мне никогда не приходило раньше в голову, что контакт может оказаться столь сложным процессом. Вот я, разумное существо, известный ученый, нахожусь перед глазами представителей другой разумной расы. Да, среда обитания у нас разная, да, мы отличаемся размерами, да, облик наш различен. Но почему же я понимаю, что они разумны, и стараюсь войти с ними в контакт? Они же упорствуют, не реагируют на мои знаки, кидают в меня кусками мяса, морят голодом.
Заглянула жена Удалова Ксения, подивилась на уродца в банке:
– Я такого видала. В книге «Дары моря». Там показано, как их готовить.
Стендаль убежал в редакцию. Грубин собрался в магазин за рыбой, подкормить пленника. Ксения Удалова, движимая злорадством, поднесла картинку из «Даров моря» к аквариуму и сказал:
– Видал, как вашего брата? А?
– Убери, – велел Грубин.
Мне удалось выцарапать на стенке равнобедренный треугольник. Они должны были его заметить. Я указал на треугольник конечностью. В ответ один из присутствующих открыл громадную книгу и показал мне картинку в ней. На картинке было изображено существо, схожее со мной анатомически. Над этим существом был занесен нож. Мне все стало ясно.
Я оказался не первым космическим путешественником, потерпевшим аварию над безжизненными плоскогорьями. Да и чего еще можно ожидать от существ, живущих в столь не приспособленных для жизни условиях, в безвоздушной среде. Нет, я не мог их укорять.
– Ладно, Корнюша, – сказала Ксения. – Бери книгу, пойдем завтракать. Обойдемся без осьминога.
Ложкин остался один. Он читал Брема, зачитался, перешел к медузам и другим обитателям моря. Грубин как убежал за рыбой, так и не возвращался. Ложкин задремал.
Одно из этих чудовищ осталось меня сторожить. Остальные разошлись. Видно, готовились к пиру. Но я не мог без сопротивления сдаться на милость победителя. Нет, тем более что милости ждать не приходилось.
Неужели, если провалилась попытка контактов, я не найду выхода? Это позорно для разумного существа. Бороться до последнего вздоха, до последнего заряда в бластере! Именно так.
Я задумался. Последний заряд в бластере я приберегу для себя. Их убить я не могу – выстрел мой в одного из них лишь причинил ему боль. И все. Но бластер может мне пригодиться. Причем надо спешить.
Я ощупал стенки и пол. Стенки были сделаны из хрупкого материала. Другое дело пол. Пол был металлическим, и металл был мягким. Это внушало некоторые надежды.
Я включил бластер на полную мощность и направил его в пол. Воздух вскипел, обжигая меня. В полу образовалось отверстие. Я не обращал внимания на боль от ожога, заткнул отверстие одной из моих десяти конечностей. Потом бросил взгляд на сторожа. Он спал. Очень хорошо. Я пробуравил еще одно отверстие в полу. И также заткнул его конечностью. Я успел пробуравить шесть отверстий – этого было достаточно. Но тут в помещение вошел мой главный тюремщик. Он нес нечто завернутое в белый материал. Он положил нечто рядом с моим домом, развернул его с шуршанием. Там обнаружилась часть существа, подобного тому, что напало на меня столь недавно в злосчастной котловине. Тюремщик отодрал кусок и бросил ко мне.