– Молодец! – подбодрил я его. – Вот так, скок-поскок, с кровати на порог…
Как раз в этот момент Принцессе Арджуманд приспичило зевнуть, томно потянуться и поуютнее устроиться на перине. Вот спасибо, удружила.
– Диверсантка, – укорил я кошку. – Да, Сирил, это несправедливо, я согласен, но жизнь вообще несправедлива. Меня, например, сюда посылали восстанавливать силы. Отдыхать. Спать без просыпа.
Сирил, сочтя «спать» за команду, с готовностью повалился обратно.
– Нет! Ну-ка поднимайся! Сирил, я серьезно. За мной! К ноге! Вставай!
Кто не тащил на руках тридцатикилограммового бульдога по крутой лестнице в половине шестого утра, тот многое упустил в жизни. За порогом разливалась румяная заря, травяные персты были унизаны бриллиантами росы, а розы кокетливо склоняли растрепанные головки, что означало только одно: перебросочная болезнь по-прежнему со мной, и когда я увижу за завтраком Верити, то снова окажусь во власти ее чар, хоть она и сдала меня леди Шрапнелл, соврав насчет епископского пенька.
Тем временем птичье люфтваффе, похоже, улетело на дозаправку, давая миру понежиться в утренних лучах, и наступила та самая блаженная тишина, которая осталась в прошлом вместе с викторианскими загородными домами, лодочными прогулками по Темзе и безмятежностью эпохи, не знающей аэропланов и дорожных пробок, «зажигалок» и точечных бомб, – уютный покой давно забытой идиллии.
Жаль только, что мне некогда им насладиться. Сирил, который весил целую тонну, принялся жалобно и пронзительно скулить, когда я опустил его на пол в конюшне. На выходе я чуть не споткнулся о спящего конюха, а в верхнем коридоре дома едва не столкнулся с Бейном.
Дворецкий аккуратными парами выставлял под дверьми начищенные ботинки. «Когда же он спит?» – успел я поразиться за секунду до того, как он поднял на меня глаза.
– Не спалось, – пробормотал я, от волнения начиная рубить фразы, как полковник. – Дай, думаю, поищу чего-нибудь почитать.
– Да, сэр. – Бейн держал белые ботиночки Тосси. С рюшами на носках. – Мне обычно помогает «Промышленный переворот» мистера Тойнби. Прикажете принести?
– Нет, думаю, не стоит. Кажется, я теперь и сам засну.
Откровенная ложь. Слишком много беспокойных мыслей меня одолевало, какой уж тут сон. Как я буду пристегивать воротник и завязывать галстук поутру? Какие последствия четырехдневной задержки при возврате Принцессы Арджуманд выявит Управление путешествий во времени? Что я скажу леди Шрапнелл?
Даже если прогнать тревоги, отходить ко сну не имеет смысла. Уже совсем рассвело. Через несколько минут в окно заструится солнце, а птичье люфтваффе явно пошло на второй заход. К тому же, крепко заснув, я рискую задохнуться в объятиях Принцессы Арджуманд.
Пока меня не было, она успела раскинуться на обе подушки. Я попытался осторожно столкнуть ее хотя бы с одной, не разбудив, но она тут же потянулась, изгибаясь дугой, и начала хлестать меня хвостом по лицу.
Я лежал словно под метелкой и думал о епископском пеньке.
Что я не знаю, где он, – мягко сказано. Я даже приблизительно не представляю, что с ним могло произойти. Стоял себе в церкви восемьдесят лет и во время налета должен был стоять, никаких свидетельств в пользу его отсутствия там не выявлено. Все указывает на обратное. Найденная среди щебня программка чинопоследования подтверждает, что за четыре дня до бомбардировки ваза находилась в соборе, и девятого ноября я видел пенек собственными глазами – после молебна за ВВС и базара выпечки.
Возможно, его в последнюю минуту унесли в безопасное место, но это маловероятно, учитывая, что ни крестильную купель из пурбекского мрамора, ни орган, на котором играл сам Гендель, не эвакуировали из города и не прятали в крипту, хотя их-то как раз следовало. Епископский пенек мраморной купели сто очков вперед даст по несокрушимости. Рухнувшая крыша даже кончики крыльев у херувимов, наверное, не отбила бы. Так и возвышался бы среди щебня и пепла, невредимый, ни единой цара…
Когда я проснулся, комнату заливало солнце, а надо мной склонился Бейн с чашкой чая.
– Доброе утро, сэр. Я взял на себя смелость вернуть Принцессу Арджуманд в комнату хозяйки.
– Отличная мысль, – одобрил я, запоздало отмечая подушку под головой и ничем не стесненное дыхание.
– Да, сэр. Для мисс Меринг было бы крайне огорчительно снова подумать, будто кошка пропала, хотя я вполне понимаю, почему Принцесса к вам тянется.
Я сел на кровати.
– Который час?
– Восемь, сэр. – Он подал мне чашку. – Увы, боюсь, большую часть вашего, мистера Сент-Трейвиса и профессора Преддика багажа мне спасти не удалось. Вот все, что получилось выловить.
Он продемонстрировал упакованный Финчем вечерний наряд заметно меньшего размера.
– К сожалению, пагубное воздействие воды не прошло бесследно – он несколько сел. Поэтому я заказал замену и…
– Замену? – Я чуть не поперхнулся чаем. – Откуда?
– Разумеется, из «Свона и Эдгара», сэр. А пока ваш лодочный костюм.
Бейн его не просто отгладил. Сорочка сияла белизной и была накрахмалена до хруста, а фланелевые брюки выглядели как новые. Надеюсь, я сумею в них облачиться. Я задумчиво потягивал чай, вспоминая, как завязывался галстук.
– Завтрак будет подан в девять, сэр, – возвестил Бейн, наливая в таз горячую воду из кувшина и открывая футляр с бритвами.
Бог с ним, с галстуком. Я зарежусь, и повязывать его будет некуда.
– Миссис Меринг просила всех спуститься к завтраку не позже девяти, поскольку предстоят большие приготовления к церковной ярмарке, – продолжил дворецкий, раскладывая лезвия. – Особенно к благотворительному базару.
Благотворительный базар. Я о нем и забыл почти, а может, просто подсознательно вытеснял неприятные мысли. Похоже, от базаров и церковных ярмарок мне ни в какую эпоху не скрыться.
– А когда планируется ярмарка? – спросил я, отчаянно надеясь услышать: «Через месяц».
– Послезавтра, – ответил Бейн, вешая на руку полотенце.
Может, нас здесь уже не будет. Профессор Преддик сорвется в Раннимед, посмотреть на луг, где была подписана Хартия вольностей, не говоря уже об отменных окуневых местах.
Теренс, конечно, никуда ехать не захочет, но кто его спросит? У миссис Меринг на него явный зуб, и вряд ли она смягчится, узнав, что Теренс имеет виды на ее дочь. И беден как церковная мышь.
Ей в принципе ничего не стоит спровадить нас сразу после завтрака, отговорившись приготовлениями к ярмарке. Диссонанс начнет сглаживаться, а я отосплюсь в лодке, пока Теренс будет грести. Если к тому времени не перережу себе горло.
– Прикажете побрить вас сейчас, сэр? – осведомился Бейн.
– Да! – Я выскочил из кровати как подброшенный.
Насчет одежды я тоже беспокоился напрасно. Бейн застегнул мне и подтяжки, и воротник, и галстук повязал, и даже ботинки зашнуровал бы, но я ему не позволил. Не знаю, из благодарности он так расстарался или по обязанности – надо будет спросить у Верити.