Пенни допила какао и медленно поднялась наверх. Там, в полумраке, ее отец и Мило стояли над обнаженным телом ее мычащей матери, пока та извивалась в путах.
– Излечить ее полностью у нас не выйдет, – сказал отважный Мило, – но мы можем хотя бы подавить в ней саморазрушительные повадки.
Мужчины преклонили колена по обеим сторонам кровати и принялись молча молиться в сложенные лодочкой ладони. Тумбочка в изголовье была уставлена пузырьками с транквилизатором, откуда торчали одноразовые шприцы.
При виде этой картины беспомощная Пенни задалась вопросом, верна ли ее теория. И что делать, если за дикарскими, сексуально окрашенными выходками мамы в самом деле маячат наноботы?
– Пап, – сказала она, – мне пора.
Он горестно взглянул на дочь.
– Знаешь, Пенпенчик, когда мы с твоей мамой жили еще в Шиппе, врачи предупредили, что она не сможет иметь детей.
Пенни насторожилась. Что еще за новости?
Уставившись на свою беспомощную, оглушенную седативами супругу, отец сказал:
– Все специалисты, к которым мы обращались, в один голос утверждали: беременность невозможна. Вот почему ты стала для нас настоящим чудом.
Пенни шагнула ближе и повисла у него на шее.
Не вставая с колен, он улыбнулся.
– Ты была подарком Всевышнего.
И добавил с надеждой в голосе:
– Если Господь сумел благословить нас столь чудесной дочерью… – вскинув руку, поворошил ей волосы, – тогда он, наверное, сможет избавить нашу маму от мерзкой напасти.
Мило тоже обернул к ней лицо, лучась блаженным простодушием веры. Голая, сумасшедшая мама Пенни находилась в добрых руках.
– Останься! – жизнерадостно воззвал Мило. – Хоть поесть сварганишь!
Пенни прокрутила эсэмэски.
– Пилот пишет, близится какой-то там фронт. Еще час, и мы уже не взлетим.
– А куда? – спросил отец. Бедолага. Рушилась его вселенная.
Твердым и холодным тоном – голосом постороннего – Пенни ответила:
– В Непал!
И добавила:
– Так надо.
Проклятый як отказывался лезть в гималайскую глубинку. После деревушки Хопцынь Пенни пришлось пересесть на узкие костлявые загривки шерпов, чтобы преодолеть последние три вертикальные мили. Но даже шерпов не хватило до конечной остановки. Чем ближе становилась вожделенная пещера, тем отчетливее дрожали их колени. Наконец, непрерывно бормоча заклинания против злых духов, они ссадили девушку на пропеченный солнцем грунт и пугливо заторопились в обратный путь. В ответ на бурный протест самый крепкий из них ткнул пальцем в сторону черного зева и что-то истерически провизжал на туземном диалекте.
Делать нечего, придется пешком.
Карабкаясь по осыпающейся круче, Пенни представляла себе, как проделал этот же путь еще молодой Макс-паломник. В Париже он рассказывал о годах, проведенных с мудрой, загадочной отшельницей. Представившись охочим до знаний подмастерьем, уговорил ее стать наставницей в самых эзотерических областях тантрики. Несмотря на юность и бодрость, добавил Макс, годы сексмагических тренировок с опытной специалисткой его чуть на тот свет не отправили.
И вообще, сказал он – эта подробность в особенности беспокоила Пенни, – пещерное обиталище мистической колдуньи завалено скелетами тех мужчин и женщин, которых она укатала до смерти. Их косточки навеки застыли в невыносимых эротических изгибах и заломах, неведомых и авторам Камасутры.
И все-таки Пенни с притороченным к спине луи-витоновским спальным мешком упрямо лезла вверх, цепляясь за выбоины в скальной стене. Припоминая рассказы Макса про оргазмическую агонию, она чуть ли не молилась, чтобы провидица успела преставиться. Сухие ледяные ветра угрожали вырвать ее пальцы из тех трещинок, куда она их вставляла. Местная крылатая фауна пикировала с высот, норовя заклевать и поцарапать в стремлении защитить гнездовья с молодняком. Вонь от помета перебивала дыхание.
Однако выбора нет. Даже президент заверила, что это единственный способ противостоять масвелловским козням. Умертвив Алуэтту в столь публичной манере, злодей доказал, что способен убивать кого угодно и где угодно. Захватил миллионы заложниц, даже если они сами того не ведали. И пусть кому-то из них удастся обнаружить наноботов, время уже упущено.
Лишь Баба Седобородка могла предложить противоядие… антидот… терапевтический тренинг, способный стать заслоном на пути легиона вживленных микророботов.
Порыв ветра дернул Пенни за плечо, отрывая от скалы. Отчаянно махнув рукой, она расстегнула пряжку прадовского ремня, который крепил ее пожитки к спине, и проводила их взглядом. Импровизированный рюкзак падал вечность, поворачиваясь то так, то эдак, пока не разлетелся яркими ошметками от «Анны Кляйн». Сбросив ношу, Пенни полезла живее. К трем пополудни, устало выдохнув, она перевалилась через порог пещеры.
Никого.
По словам Макса, Баба Седобородка влачила свои дни, ползая по скалам за лишайником и мхами, которые составляли ее скудный рацион. Пробавлялась также ворованными яйцами. Немалая доля умащивающих афродизиаков и возбуждающих бальзамов имела в своей основе ту плесень, что она соскребала с камней. Ночи, если верить Максу, проводила сама с собою. И так две сотни лет: изыскивая, апробируя, осваивая новые и все более мощные методы самоудовлетворения. Такова была суть техники, которую Баба привила Максу и которую он внедрил при массовом производстве «До самых кончиков».
В точности как он описывал, пещера была населена скелетами и сушеными трупами тех, кто, очевидно, скончался в тисках экстремального восторга. Рядом с покойниками нашлись разнообразные вещицы, плоды рук человеческих. А именно грубоватые прототипы тех изделий, которые Максвелл тестировал и совершенствовал на Пенни. Вот они, эротические изобретения одинокой Бабы, изготовленные из вяленых пантов северного оленя и животных сухожилий. Она собирала, разбирала и заново переделывала многочисленные приспособления для самовозбуждения, чтобы вынести бессчетные ночи изоляции. Беспредельная уединенность Бабы и породила сей кладезь сенсуального инструментария.
Пенни прошлась по пещере, осматривая найденное. Отдельные экземпляры, вырезанные из материкового базальта и отполированные до стеклянистого блеска, были явно предназначены для массажа перинеальной губки. Другие, представлявшие собой плетения из птичьих косточек, служили, по-видимому, для возбуждения клиторальных свай вокруг влагалища. Отдельные образчики со всей очевидностью применялись ректально.
Коварный злодей! Должно быть, Максу хватило одного взгляда на эти хитроумные прибамбасы, изобретения старой анахоретки, чтобы понять: такая сила сокрушит и поработит цивилизованную женщину. Каждая из вещиц потрясала, и Пенни откровенно им изумлялась, не замечая, что в пещеру вскарабкалась согбенная фигура и сейчас кралась в ее направлении.
Надтреснутый голос молвил: