— Что это? — испуганно спросила Катя.
— Не знаю, — ответил Гром, вертя головой и всматриваясь в темноту.
Катя прижалась к нему и задрожала.
— Что нам делать? — тихо спросила она.
Гром прищурился во тьму.
— Идем туда, — проговорил он и потащил Катю во мрак.
— Что там? — бормотала она, едва поспевая за бывшим морпехом. — Куда мы идем? Куда ты меня тащишь?
— Сейчас, — так же тихо отвечал Гром. — Еще несколько шагов, и ты все увидишь.
И она увидела. У стены туннеля стоял мотоцикл Шплинта.
— О господи! — прошептала Катя, не в силах поверить своим глазам. — Это же…
— Мотоцикл! — сказал Гром.
Они остановились.
— И что нам с ним делать? — быстро спросила Катя, в душе у которой снова затеплилась надежда.
Гром, не отвечая, сунул руку в карман брюк и достал ключи.
— Откуда это? — удивилась Катя.
— Прихватил из логова этого гада.
Гром оседлал мотоцикл и скомандовал:
— Запрыгивай!
Катя устроилась сзади.
За спиной у них снова послышался звериный рев. Девушка обернулась и увидела приближающуюся к ним огромную темную фигуру.
— Он уже близко! — крикнула она.
Гром вставил ключ и попробовал завести мотор. Безрезультатно.
Обходчик приближался быстро, хотя и слегка пошатывался. В руках он по-прежнему держал кайло.
— Ну же, Громчик, миленький, быстрее! — Катя прижалась к спине бывшего морпеха щекой. — Давай же!
Она снова обернулась. Темная фигура за спиной стремительно нарастала. Уже были видны два мерцающих, полных ненависти глаза, в которых отражались всполохи огня.
— Гром! — простонала в отчаянии Катя.
Взревевший мотор перекрыл ее голос.
— Держись! — крикнул Гром.
Мотоцикл сорвался с места и стремительно набирал скорость. Увидев, что жертвы уходят, чудовище пронзительно закричало. Отбросив кайло, обходчик быстрыми скачками понесся вслед за уезжающим мотоциклом.
— Прощай, ублюдок! — крикнула ему Катя и захохотала. Смех ее был подобен смеху ведьмы, смеху, от которого у нормальных людей кровь стынет в жилах. — Прощай, урод!
Катя уже отворачивалась, когда краем взгляда увидела сверкнувшую леску. Она нагнулась и увидела, что к выхлопной трубе что-то привязано.
— О господи! — воскликнула Катя.
Она быстро свесилась с мотоцикла, и Гром едва не потерял управление.
— Какого черта? — гаркнул он.
— Подарок от нашего друга! — прокричала в ответ девушка. — Не останавливайся!
Катя протянула руку и попыталась отвязать связку гранат от выхлопной трубы. Пальцы ее все время срывались со скользкого узла. Кроме того, ей постоянно приходилось уклоняться от попадавшегося по пути железного хлама, среди которого, продвигаясь все ближе к воротам, лавировал, подчиняясь воле бывшего морпеха, мотоцикл.
Леска, уходящая от гранат во тьму, натягивалась все сильнее.
— Ну же, — шептала, ломая об узел ногти, Катя. — Давай… Давай, черт!
За мгновение до того, как Кате удалось справиться с узлом, леска натянулась и вырвала из одной гранаты чеку. Девушка подняла связку гранат над головой и, размахнувшись, швырнула ее во тьму.
Оглушительный взрыв потряс стены туннеля. Жаркий язык взметнувшегося пламени опалил Кате волосы. Руль ревущего мотоцикла дернулся в сторону, но Гром сумел справиться с управлением и выправил мотоцикл.
Катя едва успела отклониться от промелькнувшего возле ее лица угла вагонетки. И тут же услышала за спиной полный невыразимой боли крик. Это был крик умирающего зверя.
Мотоцикл вырвался из облака дыма, проскочил ворота и понесся дальше. Впереди забрезжил свет.
— Мы сделали его, — тихо, одними губами прошептала Катя и, крепко обхватив Грома руками за талию, вжалась лицом в его широкую мускулистую спину. Она поняла, что счастлива — абсолютно счастлива рядом с этим человеком, кем бы он ни был и чем бы ни занимался в жизни.
В лицо Кате ударил дневной свет. Мотоцикл, взревев мотором, взлетел по бетонной лестнице наверх и, совершив сложный маневр, чтобы обогнуть строительный мусор, выскочил на Кутузовский проспект.
— Не останавливайся! — крикнула Катя, смеясь от счастья. — Не останавливайся, Гром!
И он прибавил газу.
— Саш, чего мы так плетемся, а? — Полная женщина с красным лицом недовольно посмотрела на мужа. — Мы так и до утра до дачи не доберемся. Прибавь ходу.
Полковник Орлов нервно дернул щекой.
— Золотце, быстрее не получится. Это «Волга», а не «Мерседес».
— У Калининых тоже «Волга», — тараторила жена. — И ничего, не жалуются.
— Золотце, эту «Волгу» мы купили шесть лет назад, — терпеливо объяснял полковник Орлов. — И она уже была подержанной. Чего ты от нее хочешь?
— Чего я хочу? — Глаза жены блеснули, и полковник понял, что сейчас она затянет старую песню. Так и случилось. — Все, что я хочу, это нормальную машину, нормальную квартиру и нормальную жизнь. Ты когда обещал пол перекрыть?
— Золотце, как только появится время, я его обязательно перекрою.
— Я это уже пять лет слышу! И вообще…
Полковник Орлов слушал нескончаемую тираду жены с видом человека, давно покорившегося судьбе. Он почти не вникал в суть этой тирады, зная наперед все, что может сказать жена. Время от времени прислушиваясь к отдельным репликам, Орлов думал: «Скорей бы уже приехали на дачу. Возьму удочку и двину на реку. Буду сидеть там сутками».
Мысль о круглосуточной рыбалке вдали от жены и служебных забот доставила Орлову удовольствие, и он улыбнулся. Это не скрылось от цепкого взгляда жена.
— И он еще улыбается, — возмущенно воскликнула она. — Нам скоро детей кормить будет нечем, а он все улыбается.
— Золотце, не нагнетай, пожалуйста, — возразил полковник. — Все не так плохо. У меня вполне нормальная зарплата.
Лучше бы он этого не говорил. Фраза «нормальная зарплата» подействовала на жену, как красная тряпка на быка. Теперь уже она завелась не на шутку.
Слушая вполуха трескотню жены, Орлов посмотрел в зеркальце заднего обзора. На заднем сиденье сидели дети полковника: шестилетний сын, вялый упитанный мальчик с отрешенным взглядом, и двенадцатилетняя девочка, точная, хотя и немного уменьшенная, копия своей матери. Она глядела в окно и с меланхоличным видом жевала огромную сардельку.
«Не подавилась бы», — с тревогой подумал полковник и еще немного сбавил скорость.
Слава богу, жена, занятая своей обвинительной речью, этого не заметила.