— Ты издеваешься надо мной? — вспыхнула Дижоева. — Только-только черт знает во сколько явилась. А теперь снова? А кто мне текст обвинительного наколотит?
— Да я быстренько. А потом вернусь — и за полчаса всё сделаю. Обещаю! Можете хоть по секундомеру засекать.
— Зинк! — вмешалась Устьянцева. — Кончай девку гнобить! Пусть в самом деле смотается на свиданку, все равно сегодня день пустой. Лиль, а чего за знакомый-то?
— Старший опер из нашего РУВД.
— Вот видишь! Опер. Наш человек.
— Ладно, — сдалась Дижоева. — Но учти! Без обвинительного я тебя сегодня все равно не отпущу.
— Конечно-конечно… Димасик, через пять минут я буду. Да, жди…
Левченко сбросила звонок и торопливо застегнула новую блузку.
— Это я удачно сегодня прикупила! Ну как, девочки?
— Блеск! — оценила Виктория Ивановна.
— Эротичненько! — подтвердила Дижоева.
Просиявшая Лиля несколькими неуловимыми движениями подвела губы, бросила итоговый взгляд в зеркало и кинулась к вешалке:
— Ну все, я убежала.
— Лилька, стой!
— Что?
— Ценник срежь, бестолочь!..
* * *
Левченко выпорхнула из здания суда, с крыльца осмотрелась и увидела Петрухина, курящего возле загнанного на парковочку старенького микроавтобуса. Мысленно выдохнув, теперь уже неспешно, с достоинством Лиля двинулась навстречу старому знакомому, предоставляя тому шанс рассмотреть ее во всей красе.
— Здравствуй, радость моя! — Старые знакомые дружески обнялись и чутка интимнее, нежели просто дружески, расцеловались. — Ну, хорош-ша! Просто нет слов! Хорош-ша!
— Куда ты вааще пропал, Дима? Считай, с прошлой зимы не виделись. А я, между прочим, скучала.
— Ну прости, Лилёк. Засосала, понимаешь, рутина и трясина. И жизнь моя — вечная мура. Причем здесь даже не от слова «МУР».
— Это твой тарантас, что ли?
— Ага.
— На «маршрутку» похож. Подрабатываешь? В свободное от службы время?
— От службы? — недоуменно переспросил Петрухин и тут же сообразил, что, коли они не виделись с прошлой зимы, Левченко может и не быть в курсе его позорного увольнения из органов. — Типа того, подрабатываю. Именно что после службы. Да, ты часом не голодная?
— Как лев.
— Тогда уж как львица. Куда в таком разе поедем обедать? Любой каприз!
— Прям так и любой? — недоверчиво уточнила Лиля.
— Абсолютно. У нас, у водителей маршруток, денег гуси не клюют.
В качестве подтверждения Дмитрий пихнул руку во внутренний карман и продемонстрировал барышне «увесистость» своего портмоне.
— Ого! Богатенький Буратини! Тогда я хочу в «Палкинъ»!
— Не вопрос! Прошу!
Петрухин распахнул пассажирскую дверцу и, помогая Лиле забраться в салон, прихватил ее за ягодицы.
— Дима! Руки!
— Обижаешь! Два раза! С мылом мыл!..
И они покатили на Невский. В «Палкинъ».
Хорошо, что Наташка за это дело была не в курсе. А то доказывай потом, что нынешняя встреча — она не из разряда «блядки для порядку», а сугубо оперативной необходимостью вызванный рабочий момент. Хотя… девушка Лиля всеми своими параметрами безусловно соответствовала той самой «приятности», которую столь желательно совмещать с «полезностью»…
* * *
В начале седьмого вечера Асеева не без труда сыскала свободный «пятачок» на Лиговке и припарковала свою «канарейку» метрах в пятидесяти от здания Главного следственного управления ГУ МВД России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
— Лёня! А ты уверен? — «контрольно» поинтересовалась она у пассажира. — Может, все-таки не стоит гнать лошадей и еще какое-то время подумать?
— Нет уж! — возразил Купцов. — О решенном говорить — только путать! Сейчас я иду к Пономаренке, а завтра… А завтра мы с тобой едем подавать заявление. Пометим, так сказать, землю оперативника Петрухина. Или ты имеешь что-то возразить?
— Нет, не имею. Вот только…
— Только?
— Мерзкий он, этот твой Никита Федорович. Мерзкий и противный.
— Во-первых, он не мой. А во-вторых, я же иду на службу восстанавливаться. А не персонально к нему набиваться… В «шестерки».
— А вы, инспектор, оказывается, злопамятный тип.
— Ничего и не зло. Просто у меня память от природы хорошая.
— О! Заговорил о памяти, и я тут же вспомнила, о чем давно хотела тебя спросить.
— Спрашивай. Только скоренько.
— В свое время я листала странички твоего паспорта.
— Оп-па! И когда успела?
— Тупица! Ты сам приносил мне ксерокопии ваших с Петрухиным паспортов.
— Ах да, точно. Ну и чего паспорт?
Тут Асеева слегка заколебалась, не будучи уверенной, а уместно ли вообще озвучивать эти свои, достаточно смешные подозрения?
Но все-таки решилась:
— Извини, конечно, Лёня, но ты — мужик взрослый. Однако при этом ни разу не был женат. Я просто хочу понять: что это было? Такая вот принципиальная позиция? Может, привычка к одиночеству? Или что-то другое? Прости, что я задаю тебе отдающий бестактностью вопрос, но… Мне с тобой жить, а вдруг ты… э-э-э-э…
— Вдруг я что?
— Монстром окажешься, — горько усмехнулась Яна. — Может, ты по ночам чего-нить не то отмачиваешь? Или там — аллергия у тебя на детей, на тёщ, на совместное ведение совместного хозяйства?
Купцов хотел было отшутиться по поводу последней фразы, но, подняв глаза на Асееву, осекся. Поняв, что та говорит на полном серьезе и затронутая тема для нее и в самом деле важна.
Засим Леонид крепко задумался и, взвешенно подбирая слова, ответил:
— Это очень правильно, Яна, что ты заинтересовалась моим… хм… прошлым. Потому что… Потому что в жизни у меня однажды случился схожий эпизод. Когда я этим самым «чужим прошлым» не озаботился, не удосужившись за оное разузнать.
— Даже так? Может, тогда не стоит?
— Даже. И стоит. Словом, случился у меня, лет эдак восемь-девять назад дико страстный роман. С очень красивой девушкой. С еврейкой. Я не националист, просто последнее уточнение — оно важное. И вот в какой-то момент она… хм… в общем, понесла от меня.
— Слово-то какое, — не удержалась от комментария Асеева. — Понесла. Сейчас как-то больше в ходу…
— Хорошо, пусть будет «залетела». Тем более что в данном случае это непринципиально. В общем, узнав про ребенка, я ей говорю: ну так чего, давай как-то через загс начинать это дело… хм… устаканивать? А она мне: подожди, давай для начала сядем и поговорим?.. Короче, сели. Она мне: знаешь, Лёня, все эти месяцы мне с тобой было безумно хорошо. Только жаль, что ты так мало интересовался моим прошлым. Я ей: а какое значение имеет твое прошлое? А она: имеет. Я, говорит, несколько лет назад вместе со своим бывшим попала в жуткую автокатастрофу, после которой меня буквально из кусков складывали. Там и перелом позвоночника в двух местах, и прочие нерадости жизни. Почти год пластом лежала, прежде чем начать понемногу расхаживаться. Я, говорит, к тому веду, что врачи мне строго-настрого запретили детей иметь, так как любая нагрузка на позвоночник чревата угрозой паралича. И вот это — момент за номером раз.