Подполковник, ожидающий нас внутри, наконец-то снизошёл до общения со мной. Его явно мучил вопрос, как ко мне относиться — как к предателю, как к подконтрольному куалькуа страдальцу или просто как к дураку.
— Пётр… э… вы сейчас находитесь в том облике?
— Вы же наверняка видели мои фотографии, — не слишком вежливо ответил я, вставая.
— Хорошо. Мы… э… просим вас войти в корабль… Геометров. С вами будет полковник Данилов…
Данилов, забравшийся в шаттл, кивнул:
— Согласен.
Подполковник мрачно уставился на меня. Его продолжали терзать сомнения.
— Мария Клименко останется в шлюзе, — предупредил он. — Если вы закроетесь в корабле…
Я кивнул:
— Поверьте, я понимаю. Что потом?
Данилов и подполковник обменялись взглядами. Между ними явно имела место лёгкая конфронтация — Александр был старше по званию, но должность подполковника уравнивала ситуацию.
— Запрограммируйте компьютер корабля…
— Его нельзя программировать в нашем смысле слова. Это почти разумная машина. Он подчиняется мне, но лишь в определённых пределах.
— Тогда убедите! Нам необходимо знать принцип работы их двигателей, оружия, силового поля. Как я понимаю, корабль даже способен производить… собственные детали?
Я вздохнул.
— Не совсем так. Он саморемонтируется. Может восстановить повреждённый двигатель, например. Но это же не фабрика. Откуда ему брать материалы для производства?
Судя по вытянувшемуся лицу подполковника, аргумент показался убедительным. Наверное, вспомнилось слышанное когда-то, что материя из ничего не появляется. Данилов немедленно вступил в разговор:
— Пётр, Алари по этому поводу высказывались достаточно определённо!
— Вот ты с них и спрашивай, — мстительно сказал я. — Саша, допускаю, что можно превратить корабль Геометров в завод по производству таких же кораблей. Только это потребует многих лет работы. В него придётся подавать какие-нибудь сверхчистые материалы, которые на Земле ещё не научились получать. Да и то… ну, скажем, снимешь ты с корабля двигатель, он послушно вырастит новый. И так же со всем остальным оборудованием. Допустим. А удастся ли потом всё состыковать между собой? Ты в детстве конструктор собирал? Всегда выходило, как на картинке? А если дать тебе все детали, соберёшь телевизор? Настроишь?
Но Данилов был непробиваем.
— Я — нет. Только это не моя специальность. Пётр, твоя задача — чтобы корабль выдал образцы своей начинки и сообщил принцип их работы.
— Как — сообщил?
— Идём.
В шлюзовом отсеке я понял, что он имеет в виду.
Откуда-то из аппаратного отсека тянулся кабель — питание. К нему были подключены небольшой компьютерный терминал и внушительных размеров блоки оптической памяти.
— В любом случае нужен транслятор, для перевода… — начал я. И осёкся. Данилов молча показал глазами на счётчика.
— И ты сделаешь это, Карел? — спросил я.
— Уже делал, — просто сообщил счётчик.
Ну конечно. Он же подключался к компьютеру корабля Римера, когда тот был захвачен. Наверное, и без моей помощи рептилоид способен выкачать из корабля всю необходимую информацию…
Или нет? Одно дело — своровать «оперативную память», то, чем компьютер живёт постоянно: язык, карты, видеозаписи. Другое — вытащить заложенные в его глубине данные, полностью подчинить себе машину.
Значит, вначале я должен убедить корабль подчиняться…
— Давай, Петя, — подбодрил меня Данилов.
Я посмотрел в открытый шлюз. Кабина скаута неярко светилась. И полная тишина, такая нехарактерная для земных кораблей, никакого гула вентиляторов, шороха компьютерной периферии. Словно корабль спал — или умер. И всё же я знал — он работает. Впитывает информацию. Делает выводы. Возможно, понимает, что происходит.
Пусть даже для корабля я остаюсь пилотом Ником Римером, законным хозяином. Всё равно, когда встанет вопрос о выдаче информации — он может не подчиниться.
Когда интересы личности и общества не совпадают, для Геометров существует только один вариант решения.
— Не уверен, что он захочет сотрудничать, — сказал я.
Подполковник пробурчал что-то о слишком умных машинах и слишком глупых людях.
— А ты попробуй, Петя, — попросил Данилов. — Я в тебя верю.
Похоже, он не шутил.
— В данной ситуации и для Земли, и для тебя лучше, чтобы корабль подчинился.
Я двинулся к шлюзу. Маша пошла следом, но у люка остановилась, сжимая в руке пульт.
— Входи, входи, — подбодрил Данилов.
Шагнув в люк, я секунду подождал. Ничего.
Тогда я сел в кресло. Подождал секунду — и опустил левую руку в тёплый коллоид терминала.
Очень сложная ситуация, пилот.
Да уж, — согласился я.
Впустить существо, пытающееся войти?
Я оглянулся на Данилова, заносящего ногу в люк.
Впускай. Что уж теперь.
Полковник, не подозревающий об этом безмолвном диалоге, сел во второе кресло, посмотрел на меня.
— Ну?
— Не отвлекай, я работаю, — с мстительным удовольствием ответил я. То, что Данилов никак не может проконтролировать процесс общения, доставляло удовольствие.
Это человек?
Похоже, компьютер был в затруднении. Данилов отвечал всем признакам, по которым Геометры определяли «своих», но вот убогая станция и само её положение в пространстве приводили машину в замешательство.
Да.
На каком языке вы общаетесь с ним?
Ну конечно. Откуда ему знать русский?
Это особый язык для передачи важных данных, — наобум заявил я. Единственное, что мне помогало — это то, что корабль был начисто лишён критичности.
Кто он такой?
Я хотел ответить «чекист» или «работник госбезопасности», но у Геометров таких слов просто не было. Вместо этого получилось:
Старший Наставник.
Необходимо возвращение на Родину, — немедленно заявил корабль.
Так я и знал.
Позже. Вначале нам надо оказать помощь.
Кому?