— Плотность у меня тоже не вызывает сомнений.
Луиза вдруг потеряла терпение. Она быстро подсела к Бобу. Когда он отложил спектроскоп, она потянулась за ним, не обращая внимания на насмешливую улыбку ювелира.
— Может, мне вообще уйти из комнаты? — спросил он. — Мне казалось, ты доверила мне провести оценку этого жемчуга.
— Успокойтесь, Боб. Я люблю вас, но успокойтесь.
Она знала, чего искал Кастеллано. Не бывает красоты без изъяна. О подобной красоте можно только мечтать. Может быть, Луиза слишком долго мечтала о ней, и это значило для нее слишком много, скрашивало ее жизнь.
И тем не менее из рук Боба в ее руки одна за одной переходили жемчужины безо всякого изъяна. Но прошел еще целый час, прежде чем ювелир снял с головы черную ленту спектроскопа, откинулся в кресле и в недоумении взглянул на Грэгори и Луизу.
— Что за чертовщина? Что вы мне привезли? — спросил он строгим голосом. Потом повертел головой, потер подбородок мягкими пальцами: — Вы показывали их другим дилерам?
— В настоящий момент нам хотелось бы знать ваше мнение, — спокойно проговорил Грэгори.
— Да, разумеется. Однако прежде всего я хочу вам сказать, что у вас нет необходимости обращаться к другим дилерам. Луиза меня знает. Я был знаком с ее семьей еще до того, как она начала серьезно заниматься жемчугом. И научилась отличать хороший жемчуг от плохого. Я не стану вас обманывать. — Глаза его уставились на Грэгори. — Мистер Коплин, надеюсь, у вас нет сомнений в том, что я известный авторитет в жемчужном бизнесе. Моя репутация…
Луиза его перебила:
— Боб, даю вам три секунды на то, чтобы вы сказали то, что должны нам сказать. Иначе я начну рвать на себе волосы.
— Так что вы хотите услышать?
— Что это лучший жемчуг из того, который вам приходилось видеть.
Боб пожал плечами.
— Действительно, это лучший жемчуг из того, который мне приходилось видеть. — Затем он добавил, обращаясь к Грэгори: — Она немножко перевозбуждена.
— Боб, назовите Грэгори цену, — продолжала гнуть свое Луиза. — Он должен знать, сколько это стоит.
— Она была такой милой девушкой, но сейчас стала чересчур агрессивной, — пожаловался Грэгу Боб, а затем обратился непосредственно к Луизе: — Я же не утверждаю, что они ничего не стоят.
— Нет, они должны стоить кучу денег! Скажите наконец вашу цену, и покончим с этим.
— Шестьсот тысяч долларов за все, и ни цента больше, — сказал Боб после того, как они с Луизой довольно долго торговались. — И ты знаешь, что это разумная цена.
Казалось, еще немного, и он зарычит на нее.
Брови у Луизы неожиданно полезли вверх, превратившись в элегантные полумесяцы.
— Конечно, Боб, это разумная цена. Я знала, что вы согласитесь на такую сумму. Но, как я уже сказала, мы хотим, чтобы на жемчуг взглянул еще один специалист.
Кастеллано бросил быстрый взгляд на Грэга.
— Это совершенно излишне. Если хотите, мы можем провести вторую экспертизу прямо здесь. Жемчуг в моем сейфе будет в полной безопасности. Не стоит ходить по Нью-Йорку с таким богатством в кармане.
— Нет, Боб… — начала Луиза.
— Да, — вмешался Грэг.
Он встал, не обращая внимания на то, что Луиза пыталась удержать его за руку.
— Боб, мы оставим вам жемчуг на сохранение и свяжемся с вами завтра. Тогда же мы скажем, как намерены с ним поступить.
— Прекрасно. Правильное решение, — торопливо произнес Кастеллано. — Я дам вам расписку. И покажу, какими средствами защищен мой сейф от нежелательных посягательств. Так вам будет спокойнее.
Им удалось уйти от ювелира лишь в пять часов, К этому времени небо снова потемнело и на улицах огромного города сделалось невероятно холодно. В воздухе поплыли снежинки. Все проезжавшие мимо такси были заняты. Грэгори видел, что Луиза дрожит, но не от холода. Она все еще находилась во власти нервного возбуждения, охватившего ее во время пребывания в доме Боба Кастеллано.
— Мне кажется, что мы могли бы скромно отметить это событие, — деловито предложил Грэг.
— Конечно! — тут же со смехом согласилась Луиза. — Сегодня вечером я с удовольствием погуляю на твои денежки. Закажем дюжину бутылок шампанского. Найдем местечко, где подают хорошую вырезку. А может быть, закажем омаров? Я не ела их уже несколько лет. Я их очень люблю… Грэг!
Ресторан, который они отыскали, был выдержан в красно-черных тонах. В затемненном зале сновали молчаливые официанты. Цены в меню не указывались. С небольшой эстрады одинокий солист пел песню о любви под аккомпанемент контрабаса и рояля.
Ужин был роскошный. Луиза заказала себе невероятное количество экзотических блюд. Грэг же так и не мог впоследствии вспомнить, что он там ел. У него вылетело из головы даже то, какую песню исполнял солист.
После первого бокала шампанского Луиза скинула под столом туфли, да так и пошла танцевать с Грэгом. Во время танца она то и дело касалась лбом его подбородка. Грэгори пытался убедить себя в том, что Луиза просто не отдает себе отчета в том, что делает.
На Луизе были белая шелковая блузка и черная бархатная юбка. Грэгори старался не думать о том, как выразительно тонкий материал блузки подчеркивал форму ее груди. На ней не было бюстгальтера. За последние два часа он почему-то несколько раз думал о том, что Луиза не из тех женщин, кто забывает надеть бюстгальтер.
До нынешнего вечера Луиза ни разу не пыталась намеренно спровоцировать его на какие-нибудь необдуманные поступки. Она не хотела, чтобы он терял из-за нее голову.
Двигаясь в ритме танца, она то и дело касалась Грэга бедрами. Ее соски, четко обозначившиеся под блузкой, упирались ему в грудь. Луиза обхватила его руками за шею, так что ее пальцы то и дело погружались в густоту его волос. Внезапно она подняла к нему лицо. Губы ее были влажно приоткрыты, глаза сияли от счастья.
— Ты не устал?
— А ты?
— Я — нет. Могу так танцевать до бесконечности.
— Мы, вероятно, никогда не попадем домой, — согласился с ней Грэгори, понимая, что говорит не то, чего от него ждут. Он ласково провел большим пальцем по щеке Луизы. Она прижалась щекой к его ладони. Ей не следовало этого делать, ибо он тут же почувствовал, что у него перехватило дыхание.
— Нужно будет надеть туфли, — спохватилась Луиза. — У меня сильно устали ноги за сегодняшний день.
— На нас никто не смотрит. Оставь туфли в покое. Но если ноги очень устали…
— А, ничего, обойдется, — беззаботно сказала она.
Однако Грэг видел, что Луизу едва ли не шатает от усталости. Его не покидала мысль о том, что она не понимает, что делает. Она не привыкла пить вино. А после посещения ювелира ею овладело нечто вроде эйфории. И все же Грэгу временами казалось, что она с ним играет, а это было, по его понятиям, предосудительно.