— Я больше чем уверена.
Она взяла в ладони его лицо. Оказывается, прежде она недооценивала этого парня. Ей следовало бы знать, что несмотря на любые обстоятельства, Грэг поступит благородно. В полутьме мужское лицо казалось изваянным из мрамора. Грэга с ног до головы сотрясала внутренняя дрожь — дрожь желания.
— Луиза?
Но ей не хотелось больше говорить. Нетерпеливые губы быстро, настойчиво овладели ее губами. И вдруг он отпрянул.
— Ты девственница?
Она не ожидала, что он задаст ей этот вопрос, и вдруг испугалась. Инстинкт подсказал, что Грэг примет ее ответ, даже если он не будет правдивым, с достоинством и чувством ответственности. Но это могло нарушить наметившийся ход событий, а Луизе этого совсем не хотелось.
— Ты удивился бы тому, что я не девственница? — прерывисто прошептала она. — Ты поражен тем, что я женщина, которая сама знает, что ей нужно, которая сама принимает решения и сама рискует? Я знаю, что мне нужно, Грэг. Сейчас мне нужен ты.
Она почувствовала, как его пальцы ищут застежку блузки. Она перехватила его правую руку и положила к себе на бедро. Юбка задралась до пояса, и теперь Грэгу предстояло справиться с чулками. Она дала ему почувствовать то место, где кончается чулок и начиналось обнаженное тело. Подвязки на ногах были тоненькие, отделанные кружевами.
— Отстегни их, — шепотом приказала Луиза. — Мне весь вечер хотелось, чтобы ты отстегнул эти проклятые чулки. Под ними я голая — для тебя. Я не хочу больше ждать, Грэг. Не могу ждать…
Грэг осторожно спустил чулки. Затем принялся стягивать юбку. В этот момент она перегнулась и расстегнула ремень на его брюках.
Грэг встал, чтобы скинуть с себя одежду, и затем снова оказался рядом с ней. Луиза поняла, что он сейчас примется за блузку. От волнения ее сотрясала сильная дрожь. Он должен был немедленно что-то предпринять, чтобы унять эту дрожь. Желание ее стало таким сильным, что ей сделалось не по себе. Кровь гулко стучала в висках. И тут вся надежда была на Грэга.
Ей захотелось прикоснуться к нему, раствориться в его объятиях. Она непроизвольно вскрикнула, уже не владея собой. От ее самообладания не осталось и следа.
Она надеялась, что Грэг поможет ей, однако то, что он делал, лишь усугубляло ее непривычно возбужденное состояние. Он нашептывал ей какие-то дикие, непристойные слова. Он не должен был целовать ее в те места… в которые целовал. Луиза почувствовала, что у нее между ног сделалось влажно, и это ее почему-то удивило. Кожа покрылась испариной, и она почувствовала запахи, которых раньше не знала. Пахло мускусом. Было жарко.
Конечно, Луиза имела представление об интимной стороне человеческих отношений. Но все же ее удивило, насколько упругой, большой и горячей может становиться мужская плоть. И как резко мужчина способен реагировать на ее прикосновения. Она не знала, что мир вокруг нее может раскалиться. Не имела представления о том, что у женщины может возникнуть такое сильное желание. Ведь от этого можно просто умереть. А Грэгу все это было привычно. Ему нужны были все новые и новые ощущения, словно достигнутой грани сладострастия ему мало.
И вот наступил решающий момент. Грэг накрыл ее своим телом. Она не успела даже испугаться. Его первый тугой нажим отозвался россыпью пронзительной боли по всему ее телу. Грэг тяжело выдохнул при этом:
— Что за черт, Луиза…
— Нет… нет! Не останавливайся!
Острота первой боли быстро прошла. Вслед за этим она испытала иные ощущения. Желание нарастало, словно ураган. Грэг проник в нее. До этого момента в ней была пустота, а она даже об этом не подозревала. Все время ее существования в этом мире в ней был вакуум. Но в мире недопустима пустота! Наполненность ее — и физическая, и эмоциональная — была предельной. Как счастье. Если бы он шевельнулся, ее тело могло бы распасться на части. Но если бы он этого не сделал, она бы сошла с ума.
— Не останавливайся, Грэг…
Вдруг он принялся покрывать нежными поцелуями ее подбородок, щеки, увлажнившиеся глаза.
— В моей постели ты солгала мне в первый и в последний раз, любимая.
— Грэг…
— Тсс… Я тебя не упрекаю. Просто сержусь на самого себя за то, что не понял тебя. Но сейчас мы не будем об этом говорить… Ты прекрасна, Лу, и я хочу, чтобы ты это почувствовала.
Через несколько мгновений это его желание сбылось. Безумный крик сорвался с губ Луизы. Она услышала, как застонал Грэг…
И когда все кончилось, она продолжала чувствовать его вес на себе. Вес живого, прекрасного тела. В темноте она слышала его прерывистое, постепенно успокаивающееся дыхание. Медленно текли секунды.
Грэг лег на бок, не выпуская Луизу из своих объятий. Глаза его были закрыты. Он чувствовал, как ее волосы касаются его щеки. Ноги их переплелись. Грэг ощущал под рукой упругую мягкость ее бедра.
По прошествии некоторого времени силы вернулись к Грэгу. Он приподнялся и включил прикроватную лампочку, находившуюся рядом с головой Луизы. Та испуганно заморгала глазами. Он не заметил этого, поглощенный эйфорическим созерцанием женщины, которая опрокинула до основания тот мир, в котором он жил.
На Луизе все еще была блузка. Час назад Грэг не обратил на это внимания, занятый единственной мыслью: как ему овладеть ею. Теперь он едва мог поверить тому, что между ними произошло.
— Как ты себя чувствуешь? — шепотом спросил он.
Она опустила ресницы.
— Понятия не имею. Я вроде бы мертва, и в то же самое время — на седьмом небе… Грэг?
Он улыбнулся, касаясь губами ее лба.
— Что?
— Тебе было приятно?
— Нет.
Глаза ее широко раскрылись от удивления.
— Это было не просто приятно, — уточнил Грэг. — Приятным может быть солнечный день или пирожок с черникой. Возможно, с помощью этого слова можно передать ощущения мужчины и женщины, которые вступили в интимные отношения. Но оно не годится для того, чтобы передать то, что произошло между нами. Я бы отдал все земное за то, что сейчас здесь случилось. И никогда, ни к одной женщине у меня не было таких чувств, как к тебе. Луиза Нэтти, ты опасная любовница.
С минуту она не могла произнести ни слова. Она знала, что это всего лишь иллюзии, но никогда в жизни она еще не испытывала такого счастья.
— А я уверена, что все было как раз наоборот.
Грэгори дотронулся до ее носа.
— Ты просто ничего не понимаешь, — сказал он голосом, в котором сквозило сожаление.
— Грэг, не спорь со мной.
— Прости.
— Ну так-то лучше! Из-за тебя у меня нет сил двинуть рукой или ногой. — Что же, и это моя вина.
— Твоей вины нет ни в чем. Недаром же ты улыбаешься.
— Мне очень хочется расцеловать твой голый зад.