— Слушай, я задам тебе такую трепку, что ты надолго ее запомнишь, — пообещала Луиза, не повышая голоса.
И вышла из комнаты.
Не прошло и пяти минут, как она вернулась, неся с собой пластиковый мешочек со льдом и аптечку. Грэг к тому времени стащил с себя носки и проделывал какие-то манипуляции с плечом правой руки, словно проверяя, действует ли оно. Увидев в дверях Луизу, он застыл на месте.
— Ничего серьезного, — заверил он ее.
— Ну, Тэд известен всему городу, как драчун и забияка, и я очень его люблю… Но от тебя я такого не ожидала, — с упреком сказала Луиза, прикладывая лед к его глазу. — Мне казалось, что ты цивилизованный человек, отвечающий за свои поступки. Я была уверена, что ты не способен на подобные глупости…
— Лу…
— Что?
— Больно, — робко пожаловался Грэгори.
— Я еще не начинала тебя лечить…
Луиза внимательно осмотрела его подбитый глаз. Убедившись, что серьезных повреждений нет, она позволила ему самому держать мешочек со льдом.
— Насилие — в любой форме — вызывает отвращение, — сентенциозно сказала она. — Ты человек зрелый и должен это понимать. И не делать глупостей.
Она осторожно сняла пятнышко засохшей крови носа Грэга. Затем вытерла ему лицо антисептической салфеткой и принялась наносить на него лечебную мазь.
— Дорогая, может, не нужно?
— Что с твоим плечом?
— Ничего, — сдержанно ответил Грэг. — Но лучше сейчас до него не дотрагиваться.
— Взгляни на свою руку!
— Ее нужно просто вымыть. Я сделаю это, когда ты…
Луиза прервала его и начала мыть ему руки. Впечатление было такое, будто Грэг бил кулаком железную стену… Она оттирала ему руки мочалкой в теплой воде и все время думала о том, что он поступил так ради нее. Он мужчина и должен был защищать ее с самого начала. Для этого он и отправился неизвестно куда…
Луиза отдавала себе отчет в том, что вела себя с ним как последняя эгоистка. С самого начала она говорила ему «нет». И это всякий раз останавливало Грэга. Он же, бесспорно, был благородным человеком. Ей следовало поощрять их отношения, но она не делала этого опять-таки из-за своего эгоизма. Ей хотелось, чтобы Грэг нуждался в ней. Но хотелось и самой любить его. Теперь она могла согласиться на любые условия, лишь бы быть с ним вместе. Ведь Грэгори сделал реальными ее мечты — иметь возможность получать жемчуг высшего качества… а главное, она состоялась как женщина.
А что она сделала для него? До сих пор она лишь умела делать ему больно…
— Может, полегчает, если я помассирую тебе плечо?
— Возможно… нет… Я не знаю. Откровенно говоря, я чувствую себя полным идиотом. Вряд ли я заслуживаю того, чтобы ты возилась со мной. Не стоит тебе делать все это…
— Держи лед у глаза!
Луиза встала позади него на колени, балансируя на пружинах матраса. Она не знала, вывихнуто у него плечо или просто ушиблено. Иногда массаж не помогает…
Она осторожно дотронулась до его плеча. Грэгори не почувствовал боли. Ее пальцы начали легонько поглаживать больное место.
— Ты, конечно же, не хочешь рассказать мне, где вы были…
Грэгори сидел понурив голову.
— Не хочу, — глухо произнес он.
— Ну и что тебе удалось узнать?
— Я узнал, что в моем возрасте не следует совершать идиотских поступков.
Луиза иронично усмехнулась. Затем сказала неожиданно:
— Все мы время от времени делаем глупости.
Потом добавила:
— Вот эта мышца у тебя схвачена судорогой.
— Там болит.
— Сними рубашку — я постараюсь тебе помочь.
Грэгори трудно было высвободить руки из рукавов — Луиза начала ему помогать. Вслед за этим она принялась с силой массировать затвердевшую мышцу. Она почувствовала вдруг, что настроение Грэгори изменилось: он замолчал. Спина его выгнулась, дыхание участилось. Лед в мешочке упал на пол.
Его спина походила на пологий склон, припорошенный золотистыми искрами. На ней резко выделялись лопатки и сильные мышцы вдоль позвоночника. В том месте, где были ключицы, образовались небольшие впадинки. Ей они нравились, как и сильные мускулы на спине. Она с наслаждением вдыхала теплый аромат его кожи.
Луиза любила его.
Мышца на его плече обмякла, судорога отпустила. Луиза между тем не спешила убирать руку. Пальцы потянулись к затылку Грэга. Мышцы шеи тоже были напряжены, но это было уже реакцией на ее прикосновение. Она вдруг прижалась к нему и принялась целовать впадинку возле ключицы. Для лечения это было совсем не обязательно…
Она закрыла глаза и начала целовать его в шею, с каждым поцелуем спускаясь все ниже. Затем вдруг запечатлела поцелуй между лопаток Грэга. Казалось, от избытка чувств у нее вот-вот брызнут слезы. Но все это затмило другое ощущение — более глубокое и настойчивое, которое поднималось в ней изнутри.
Ты рискуешь, Луиза. Перестань… Не рискуй…
Но она не могла более сдерживать себя. Ее неотвратимо тянуло к Грэгу. Она понимала, что породила в нем желание. И знала также, что дорога, ему как ни одна другая женщина. Она любила Грэга и не могла следовать трусливому голосу рассудка.
Нужно было, чтобы и он об этом знал. И для нее настал час заплатить за осуществление всех своих мечтаний.
Тут Луизу охватил благоговейный страх. Губы что-то шептали. Грэгори внезапно смахнул с матраса разложенные медикаменты, освобождая для нее место рядом с собой.
Луиза попыталась шутить; она не знала, как себя вести дальше. Слова получались какими-то тяжеловесными и даже бессмысленными.
— Ты подберешь все, что валяется на полу?
— Да, в будущем году.
— Послушай… я… тебе, наверное, все еще больно?
Грэг быстро обернулся, в его глазах сверкнул вызов.
— Нет, не больно.
Он поднялся с постели и выключил верхний свет. И тут же зажег лампу у изголовья.
Луиза бездумно уставилась на эту лампу. Грэг же думал, что уже не целовал ее целую неделю. Так, как ему хотелось. Ее волосы струились под его пальцами. Она вдруг ощутила вес его обнаженного до пояса, мощного тела; ее придавила одна из ног Грэга, скользнувшая меж ее колен.
Все не так, как в первый раз: Луиза поняла это по выражению глаз Грэгори. Тогда он подчинился естественному ходу событий, предоставив ей все решать за него.
Но сейчас так не могло быть. Его чувствительные пальцы уверенно ощупывали ее тело. Грэгори расстегнул верхнюю пуговицу на ее блузке. Поцеловал ее в закрытые глаза. Его губы начали перебирать волосы. Затем двинулись дальше, к подбородку, коснулись губ.