– А на груди?
– От кинжала. Нас с Томом заманили в ловушку. Тоже турок, с наёмниками.
– Ты скажи, сколько их было, – многозначительно проговорил Альба.
– Четырнадцать, – Бэнсон поднял глаза. – Но у меня было семь пистолетов…
– Хороший помощник у тебя, Альба! – воскликнул старик.
– Какой помощник, – махнул Бэнсон рукой. – Обуза! Он ведь из-за меня патера в лесу упустил!
– Патер в тот раз и должен был уйти. Я на большее, как отогнать его от подземелья, и не надеялся. Они не только Бэнсона оставили на моём пути. Ещё и маленького Симеона. Тому ладошку стилетом к дереву прикололи. А у Бэнсона от той встречи остался ещё один примечательный шрам – на макушке. Бэн, покажи. Вот, зная, кто именно его так приложил, заявляю: то, что Носорог выжил – это чудо. Предполагаю, что в момент удара Бэнсон повёл себя как-то не так. Неожиданно для бывшего йоркского палача. Судьба!
– Да, – задумчиво проговорил старый Йорге. – Судьба связала вас странной, причудливой ниточкой. Вам ещё выпадет случай в этом самим убедиться. Но, Альба, – он поднял, заводя на лоб, белые кустистые брови, – времени крайне мало. Мы даже чаю не выпьем. Братья послали эстафету с твоим письмом к Птице и кое-что заранее разузнали. Дело, оказывается, ещё сложнее, чем выглядело поначалу. Так что нет времени, нет. Сейчас приготовь очередного путника с нами. Снотворным напои. Завтра – следующего. Ну а уважаемого Носорога отправим последним. Ему пару дней следует полежать. Пусть рана затянется.
Йорге качнулся вперёд, поднимаясь из кресла. Встали и остальные. Подошли было к двери, но вдруг Йорге замер на месте, постоял, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону, потом повернулся и бросил на Бэнсона короткий пристальный взгляд. Кивнув какой-то своей мысли, подошёл к столу, взял лист бумаги, перо. Не присаживаясь, что-то наскоро начеркал, сложил листок втрое, залил кромку воском. Все стояли, не двигаясь. Обманутый протянувшейся тишиной, из дырки в углу выскочил мышонок – маленький, глуповатый. Увидев людей, пискнул отчаянно и метнулся назад. Бэнсон вздохнул. А Йорге подошёл к нему и, протягивая запечатанное письмо, произнёс:
– Это тебе. Открой его через три года, день в день. Твоё будущее застилают клубы бурого дыма, но кажется – ты их пройдёшь. Единственное, что вижу отчётливо, – к тебе скоро вернётся потерянное тобой.
И лишь после этого вышел, но в дверях ещё раз обернулся и сказал напоследок:
– А сегодня – пятое сентября [18] .
Двое Серых братьев увезли в повозке первого “путника”. Бэнсон зажёг огонь и поставил греть воду, Альба отправился кормить далматинов. Нотариуса и тех, на кого “папа” должен был переписать имение, ожидали позже, за полдень.
После завтрака Альба сменил повязку на ноге Бэнсона (одобрительно покивал) и снова, сев за стол, занялся бумагами. Носорог пристроился в полюбившемся ему кресле и осторожно спросил:
– Альба, я не помешаю тебе?
– Конечно нет, Бэн. Говори.
– Кто такой мастер Йорге?
Альба отнял взгляд от бумаг, посмотрел на запечатанное письмо, которое Бэнсон вертел в руках, повернул лицо к окну и просто сказал:
– Мастер Йорге – оракул.
– Оракул? – переспросил изумлённый Бэнсон. – Человек, способный предсказывать будущее?
– Ну ты же видел.
– Так что же, это всерьёз?
Альба отодвинул бумаги, подумал и заговорил:
– Вот ты – кого-нибудь знаешь из оракулов, известных истории? Нет? Даже самого известного, на мой взгляд, оракула, жившего в Дельфах? Ну так послушай. Детали за несколько тысяч лет могли быть искажены, но суть происшедшего дошла до нас в виде совершенно определённом.
В древности было на Балканах огромное царство. Его называли Македонией. В нём был царь – Александр. Молодой, умный, сильный, красивый. Военные походы его всегда заканчивались победами. Не меряно – власти. Не считано – золота. Счастье! Казалось бы – радуйся, наслаждайся приятностью жизни. Но нет. Сидела в сердце царя беспричинная тревога. Мучил его необъяснимый невидимый холодок. Накатывала изредка по ночам странная ломота. Беспричинный ужас прерывал иногда его сон. Кто мог объяснить царю причину этой странной тревоги? Только мудрец. И Александр отправился к мудрецам. Первым он посетил мудреца Диогена из города Синоп. Ты читал что-нибудь о Диогене? Нет? Хорошо, тогда я коротко расскажу сначала о нём.
Итак, Диоген Синопский. По моему разумению, он был одним из первых “Серых братьев”, но сам о том, конечно, не подозревал. Он называл себя “киник”, то есть собака. Он не имел имущества, чтобы доказать, что человек вполне способен прожить, довольствуясь малым. Жил он на берегу моря в дырявом пифосе [19] и говорил, что человеку не нужны дворцы. Однажды, увидев, как двое мальчиков едят чечевичную похлёбку из куска выеденного до корки хлеба, он выбросил чашку и ложку. Он ходил по городу светлым днём, неся в руке зажжённый фонарь, и заглядывал озабоченно во все углы. Когда его спрашивали “что ты ищешь?” – он отвечал: “Я ищу человека ”. Когда один разбогатевший на торговле рабами вельможа привёл его в свой дворец (он хотел похвалиться перед гостями знакомством с известным мудрецом), Диоген плюнул на мраморный пол. Хозяин вскричал, что для плевков следует выбирать скверные и грязные места, а не ковры и не мрамор. И Диоген плюнул ему в лицо, заявив, что это самое скверное место во всём доме.
Однажды Диоген встал на городской площади и громким криком стал звать людей. Когда сбежался народ, Диоген пустил в ход тяжёлую палку, крича, что он звал людей, а не плутов, лжецов и прелюбодеев.
У Диогена был друг, мудрец Платон, который заискивал перед императором Дионисием, а потому был богат. Однажды Платон пришёл к Диогену, когда тот мыл в ручье какие-то скромные овощи. Кутаясь в дорогую пурпурную тогу, Платон заметил: “Если бы ты мог ладить с людьми, тебе не пришлось бы довольствоваться выброшенными овощами”. На что Диоген ответил: “А если бы ты смог довольствоваться выброшенными овощами, – тебе не пришлось бы ладить с людьми”. У них было много научных споров. И когда Платон, отвечая на вопрос – как можно в словах определить человека? – важно изрёк: “Человек – это птица без перьев на двух ногах”, Диоген, убежавший куда-то, принёс ощипанного петуха, поставил его на ноги и сообщил: “Вот человек Платона”. Когда Платон, окружённый учениками, громко заявил, что движение существует только в нашем воображении, а в реальности его нет, Диоген, не тратя слов, вскочил и стал быстро ходить перед ним взад-вперёд. Это Диоген оставил нам бессмертную фразу: “Платон мне друг, но истина дороже”.
Так вот, именно к Диогену прежде всех остальных прибыл царь Александр. Глубокий старик, Диоген лежал на прибрежном песке и грелся на солнышке. Вдруг его накрыла чья-то тень. Человек, подошедший к нему, проговорил: