— Э, нет, — сказал молодой человек. — В смысле, я не то имел в виду! Я всего лишь…

— Вы всего лишь оказались именно там, где вас не должно быть! — тяжело проговорил Вандерер. — Ну?

— Послушайте, кровь от солнца! Это у меня бывает: идет носом. Тетя всегда говорила…

— Начхать на вашу тетю! Ваш нос похож на переспелую фигу! Только болван вроде вас может придумать такое неуклюжее вранье! Что вам было нужно внутри Красной пирамиды?

— Ох, — сказал Ральф. — Ну, только не выдавайте. Мне нужно было пройтись там, но так, чтобы тетушка… вы меня понимаете? Она же так боится, чтобы я не влип в историю!

— Кто дал вам по носу и за что?

Ральфу, вообще говоря, съездила по носу сама тетя Элизабет. В качестве меры безопасности, когда оказалось, что ближайшее место, которое подходит для профессорской лаборатории — Красная Пирамида.

— Да я понятия не имею, кто они! — защищался натуралист. — Я…

— Вы же не хотите нам сказать, что обнаружили в камерах пирамиды особенно интересные виды особенно интересных животных?

— Ну, да. А что?

Лоу и Хэтфильд переглянулись.

— А что? — повторил Ральф, недоуменно разглядывая компанию. — Ну, я там был, да. Но мне-то ничего не угрожает! Я просто увидел животное.

— Теперь знают, — произнес Вандерер. — Вам следует быть осторожнее. Не ходите так далеко один. Это может быть опасно.

— Чепуха! — молодой человек даже рассмеялся. — Вы же видели, как я умею стрелять!

И снова охранники обменялись между собой взглядами.

— Что у там у вас произошло, Кеннел? — потребовал Вандерер.

— Да ничего, — Ральф пожал плечами. — Так, нашел кое-что, а какой-то парень из их компании нашел меня.

— Как он выглядел?

— По-моему, студент.

— А вы? Что вы делали?

— Ловил кошку.

Молодой человек сидел с невинными видом и смотрел на Вандерера. Тот едко улыбнулся.

— В пирамиде?

— Да.

— Вы хотите сказать, кошки водятся в пирамидах?

— Э, нет, — растерялся Ральф. — В смысле, не хочу. Она туда, э, заскочила и живет. Видите ли, профессор просил меня пока никому ничего не говорить. Он должен убедиться. Он считает, что там есть что-то, что может оказаться интересно вам.

Вандерер молчал.

— Допустим. Это еще надо доказать. Сколько там людей, Кеннел?

— Трое белых и один местный. Понимаете, кошки издавна считались…

— К черту кошек. Из-за чего вы подрались?

— Я?

Ральф с любопытством наклонился над планом раскопа, но Вандерер вырвал план у него из-под носа. План покрывала сеть квадратов. Флажки, отмечавшие эти квадраты, посыпались на песчаный пол.

— По-моему, они там решили, что я шпион, — смутился Ральф. — По-моему, и вы тоже.

— Поэтому вам разбили лицо? Отвечайте! — взревел Вандерер.

— А что? — пробормотал Ральф.

— У меня руки чешутся добавить ему за это «а что?», — негромко произнес Лоу.

— Нет, правда, а что? — с большим любопытством произнес Кеннел. — Разве они чем-то нам угрожают? Понимаете, кошки… Ох.

Но тут снаружи послышалось вежливое покашливание. Профессор Кейн пришел позвать всех, чтобы сообщить некие новости.

— Господа, — объявил он, когда все собрались в палатке зоологов, — я хотел бы похвастаться. Животное, которое вы сейчас увидите, считали полностью вымершими. Мало того: экземпляры, подобные этому, являются чрезвычайно редким случаем. Невероятная удача! Сейчас, мадам Кеннел, вы убедитесь, что были несправедливы к своему племяннику.

Он продемонстрировал ящик, забранный спереди проволочной сеткой. Но не успел открыть клетку, как оттуда на койку выскочило ужасное существо. Острая морда была злой, как у сатаны. Желтые глаза горели ненавистью. Черная кожа была начисто лишена шерсти, гибкое тело несли жилистые тонкие лапы, голый хрящеватый хвост хлестал по бокам. Прыжок — и существо оказалось на столе.

— Ой, — удивилась Эдна. — Лысая кошка! Ну и дела!

— А? — сиял профессор. — Полагаю, вам это должно быть интересно.

Тишина, воцарившая в палатке, как-то не походила на всеобщий восторг. Профессор немного смутился, но не потерял бодрости.

— Да, мой мальчик, мы совершили открытие! Господа! Господа, взгляните! Перед вами египетская мау! Это крайне редкий экземпляр mau naturalis. До сегодняшнего дня они считались полностью вымершими! Три тысячи лет назад именно такие сидели у фараонова трона! Посмотрите, как ее мордочка напоминает богиню Бастет!

Но и тут странным образом никто не впечатлился. Профессор прокашлялся.

— Известно, — он вежливо наклонил голову, как бы обращаясь к Эдне, — что богиня Баст, или как ее еще называли, Бастет — символизировала радость, плодородие и домашний очаг, и традиционно изображалась с головой кошки.

— Ну да, — лениво произнес Ральф. — Это же все знают!

— Древние египтяне, — продолжал профессор, — считали мау воплощением земным богини. Ей посвящали храмы.

С этими словами он повернулся к Вандереру.

— Понимаете ли вы, коллега, что это значит? Храмы! Я могу поклясться, что окрестности Красной пирамиды заключают в себе множество могил мау. Целые гектары кошачьих захоронений, содержащих ценные находки!

Дальше можно было не слушать. Все шло, как по маслу, за исключением одного: Красная пирамида оказалась самым удобным местом для лаборатории, но и самым опасным. Почтенный возраст профессора не позволял выбрать пирамиду, расположенную достаточно далеко, чтобы ни у Вандерера, ни у Засса не возникло желания идти туда пешком, не говоря уже о Лоу и Хэттфильде, которые, кажется, предпочитали ездить на автомобиле даже в уборную. Идеальным временем был бы час пешей ходьбы. Саммерс вот уже десять лет играл в теннис, Фокс с его цирковым прошлым ничуть не растерял формы, увлекаясь всякими новомодными гимнастиками, — короче говоря, это время их устраивало. Но профессор, отметивший прошлым летом шестидесятипятилетний юбилей, пожаловался, что в самом лучшем случае по прибытии в свой рабочий «кабинет» сможет только лежать неподвижно. Пришлось обойтись Красной пирамидой, до которой было не более трех миль.

Теперь следовало не только отвлечь Вандерера от его собственного раскопа, но и не допустить, чтобы его люди шастали по убежищу натуралистов.

Это и стало причиной не совсем гуманной меры предосторожности, предпринятой Фоксом.

Глава двадцать первая. Доктор Филипс из Нью-Йорка

Саккара, 10 декабря 1924 года