Визит к Красной пирамиде лишил Вандерера покоя. Целые плантации захоронений царских кошек — еще бы он остался спокоен! Однако, другу короля Фуада не улыбалось быть пойманным за раскопками без разрешения. Поэтому египтолог ограничился краткой экскурсией — показать пирамиду Эдне. Затем из лагеря исчезли Лоу и Хэттфильд. Автомобиль, которым они обычно пользовались, стоял на своем месте. Из раскопа охранники не показывались. Обождав немного, Саммерс решил совершить очередную прогулку к Красной пирамиде. Прогулка совершенно оправдала подозрения. Он едва в штаны не наложил, обнаружив на песке у входа в раскоп следы остроносых туфель. С трудом взяв себя в руки, коммерсант спустился, чертыхаясь и охая в темноте и светя во все углы фонарем, но, к счастью, узкая, тесная камера, обнаруженная за проломом в стене после того, как вы пробирались через галерею, затем расположенную в ней же большую камеру, из нее — через еще другую камеру, и потом еще одну, боковую, осталась ненайденной. Лучше всего об этом свидетельствовали вонь от горелки, растоптанные погребальные букеты, благополучно пережившие визиты расхителей в течение предшествующих двух тысяч лет, бисер, который вчера еще имел форму правильного треугольника на истлевшей ткани, а сейчас рассыпанный там и сям, разбитая алебастровая лампа и растоптанные корзины. Корзины еще вчера спокойно валялись вдоль стен, покрытые толстым слоем паутины. Глиняная бутыль, стоявшая у входа в большую камеру, исчезла.
— Слышал обрывки разговоров, — докладывал Кеннел, вернувшись в лагерь. — Похоже, это экспедиция какого-то Филипса. По-моему, из Нью-Йорка.
— Тот самый молодой идиот, — процедил Вандерер. — Всю войну проколесил по стране со своими «популярными чтениями». Никак не успокоится. Ну-с, хорошо.
Что именно «хорошо», египтолог не сообщил, а резко развернулся и ушел. Он почти не разговаривал с натуралистами, зато Засс внезапно воспылал таким интересом к зоологии, что профессор только диву давался. Адвокат часами слушал его, сидя в палатке зоологов, проявлял всяческий восторг, интересовался у Ральфа подробностями ловли животных — словом, стало ясно, что экспедиция профессора Кейна стала объектом его пристального внимания.
Прошли сутки. В полдень Кеннел остановил мотоциклиста, привозившего Вандереру биржевые сводки, провел две минуты в короткой, но полезной беседе, а спустя неделю Маллоу получил письмо из Каира. Он высунулся из библиотеки, крикнул мисс Дэрроу, что его ни для кого нет, после чего взъерошил кудри и углубился в чтение.
«Все кипит и пузырится, — писал Д.Э. Саммерс. — Добрая половина рабочих Вандерера без всякой концессии копает по ночам дохлых кошек, которыми засеяны окрестности Красной пирамиды. Сам мистер Вандерер чуть не плачет от счастья при мысли о том, что того гляди, найдется остальной обслуживающий персонал. Персонала, говорят, должно быть много, и он весь увешан золотыми погремушками, не считая полных комплектов кастрюль и ночных горшков. Вся компания читает опись найденных предметов вместо вечерней молитвы. Кругом сплошные мумии: мумии кошек, мумии соколов, мумии шакалов и даже одна мумия адвоката, которая так хорошо набальзамирована, что до сих пор ходит и разговаривает. Словом, это кладбище наводит на мысли, что папенька все-таки меня проклял.
Поинтересовался у Засса, были ли у здешних царей какие-нибудь занятия, кроме подготовки собственных похорон. Все очень разозлились. Правда, Эдна веселилась, но досталось за это мне.
Сам я тоже пузырюсь, но в мире живых: ловлю кошек. Профессор всем уши прожужжал о колонии египетских мау. Ах да! Я же познакомился с европейским светилом египтологии — доктором Филипсом. Это его экспедиция окопалась в Красной Пирамиде и мешает Вандереру.
Наверное, не стоило совершать прогулку в шесть миль по жаре. Солнце напекло мне голову и теперь я вижу странные сны. Можешь сделать из них повесть для мальчиков и продать в «Америкен Бой». А можешь попытать счастья в «Черной Маске» — они до того идиотские, что, вполне возможно, сойдут за какое-нибудь детективное чтиво.
Напиши про одного бездельника — племянника полусумасшедшей тетки — она держит его на привязи, — который думал устроить свои дела женитьбой на богатой наследнице, а потом решился на кражу мумии. Ты не поверишь, мне действительно приснилось, что я собираюсь украсть у Вандерера мумию!
Ах, да ты же не знаешь этой истории! Тут говорят интересные вещи. Вроде бы он ищет особенную мумию. Согласно древней легенде тот, кто найдет ее, обретет счастье. Уж наверное мистер Вандерер ее найдет, если только слишком не увлечется кошками.
Так вот.
Мумия какого-то там древнего бога, голова у него крокодила, а туловище — бегемота. И вот я вижу во сне, что нанял субъектов, которые, в свою очередь, нанялись к Вандереру. И будто бы я выдумал специально для него экспедицию доктора Филипса из Нью-Йорка, которая окопалась в Красной Пирамиде и, вернее всего, захочет его обокрасть, чтобы он мои головорезы могли спокойно пошарить в его раскопе.
Надо тебе сказать, здешние пирамиды прямо кишат археологами. Эти археологи копают без всяких разрешений с риском попасть в тюрьму. Во сне я очень волновался: мне казалось, что господам Лоу и Хэтфильду, которых Вандерер хотел послать с нами, чтобы доносить обо всем, что мы делаем, ничего не стоит потребовать у моих археологов показать лицензию. Но египетские боги Диоксоген [9] и Фэттен-Ю [10] явили мне свою благосклонность. Не в силах придумать ничего толкового, я обратился к тетушке. Тетушка сказала: «Какой позор, Ральф. Мне казалось, вы довольно разбираетесь в людях!» Тогда на меня снизошло божественное озарение. Я сам стал науськивать мальчиков на экспедицию доктора Филипса, уверяя, что ничего страшного в этом нет. В наказание за хамские манеры Фэттен-Ю зарастил их мозги салом, Диоксоген выполоскал из их ртов разумные слова и проверить лицензию по-дружески попросили твоего покорного — чтобы не получить от студентов доктора по морде, как это случилось со мной.
Сэр, это был очень смешной сон. Должно быть, это у меня от египетских историй в «Черной Маске», который так любит моя тетушка.
Мы не властны над своими снами, mon cher ami. Но как бы я хотел увидеть продолжение! Профессор разбудил меня на рассвете и я так и не увидел самое интересное: удалось ли мне выкрасть у Вандерера мумию».
— Я так и знал, — сказал сам себе М.Р. Маллоу. — Это кража.
* * *
Около трех часов дня в Красной Пирамиде горел керосиновый фонарь.
— Ну, дорогой племянник, поздравляю!
Ральф, и так уже изнемогший от смеха, трясся, зажимая рот.
Он вытер тыльной стороной ладони выступившие слезы, всхлипнул пару раз, но не удержался и захохотал снова.
«Ральф, нам надо поговорить! — О чем, тетя? — А что, тебе уже не о чем поболтать с теткой? И вообще, мне надо больше гулять. У меня участились мигрени, если ты заметил!» И участники обеих экспедиций сочувственно наблюдали, как въедливая дама берет своего незадачливого племянника за локоть и почти силой уводит в пустыню.